М.М. Содномпилова
Улан-Удэ, Институт монголоведения, буддологии и тибетологии
СЕМАНТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ ВЫБОРА МЕСТА ПОД СТРОИТЕЛЬСТВО ЖИЛИЩА В БУРЯТСКОЙ ТРАДИЦИИ*

В традиционном мировоззрении окружающее человека пространство характеризуется не только топографической, но и семантической дискретностью, что обусловливает существование двух параметров в механизме культурного освоения пространства:

• определение основных параметров "пригодности" той или иной части пространства с практической точки зрения;
• соответствие выбранной территории определенному уровню в символической классификации.

Процедура выбора места под строительство жилища в бурятской традиции включает в себя два этапа, одни из которых связан с выявлением практической и символической ценности местности, а целью второго этапа является выбор конкретного места под строительство жилища, причем процедура выбора места под строительство стационарного дома существенно отличается от комплекса практических и религиозных представлений при временной установке переносного войлочного жилища.

В процессе выбора территории для поселения первоначально ориентировались на топографические признаки местности: учитывалось наличие или отсутствие тех элементов ландшафта, которые, по представлениям бурят, считались составными частями "идеального места жительства", согласно практическим соображениям и мировоззренческим представлениям. В бурятской среде в число обязательных компонентов ландшафта входят: гора (в идеале покрытая лесом), безлесная долина, река.

Как свидетельствует анализ мифологических текстов западных бурят, подобный топографический набор соответствует и облику идеального места жительства божеств, эпических героев, которые предпочитают селиться в широкой долине с богатыми пастбищами, окруженной горами, на берегу реки. Таким образом, можно говорить, что мир божеств - это "внеземной архетип, понимаемый либо как "план", как "форма", либо как обыкновенный "двойник", но существующий на более высоком космическом уровне" (Элиаде М., 2000. - С. 29).

Несомненно, что в основе подобных представлений лежат и хозяйственно-экономические соображения бурят, ведущих кочевой (полукочевой) образ жизни: безлесная долина служила пастбищем для скота, горы защищали в зимний период долину от ветров, лес растущий в горах служил материалом для строительства стационарных жилищ, хозяйственных построек, а также использовался в качестве топлива. В религиозно-мифологическом контексте долина, окруженная горами, ассоциативно связывалась с образом полной чаши - символом изобилия. Открытая долина, незащищенная горами, рассматривалась как местность, не способствующая удачливой и богатой жизни. В качестве положительного признака рассматривали выход долины в южных направлениях, поскольку южная сторона в универсальной классификации пространства относится к категории частей света с положительной парадигмой значений (Галданова Г.Р., 2000. - С. 34).

С кругом определенных представлений связывается гора, как неотъемлемый элемент идеальной местности - архитектонический символ Центра. Бурятское население лесных и горных районов предпочитают селиться у подножия горы, которая обыкновенно является и объектом религиозного почитания. По представлениям бурят, люди, поселившиеся у подножия сакральной горы, никогда не узнают бед и болезней (так, например, говорил Р.Д. Дансорунов из рода ашабагад в с. Усть-Дунгуй Кяхтинского района, расположенном у подножия горы Хугты-хан). Но жизнь вблизи сакрального центра вносит коррективы в принцип размещения жилища и требует соблюдения некоторых правил, нарушение которых может привести к негативным последствиям: жилище должно располагаться на южном склоне горы; дверь жилища не должна быть обращена к горе; выбрасывать мусор и выливать помои в сторону горы считалось непростительным грехом. Определенные требования существовали и в отношении очертаний гор: горы с южной стороны не должны были иметь острые вершины.

Определенное влияние на выбор места жительства оказывал и особый тип ведения хозяйства, принятый в среде западных бурят, при котором сезонные миграции, осуществляемые два раза в год, стали, по существу, причиной возникновения двух способов "культурного освоения" пространства - при строительстве летнего поселения зугалан и зимника убэльжон. Зимние поселения старались располагать в небольших долинах, хорошо защищенных от ветров горами, в то время как летники размещались на более открытых, обширных пространствах, где ветер, напротив, был необходимым условием для успешного содержания скота.

Если местность, которую выбирали для поселения, соответствовала сакральному образцу, совершали ритуал испрашивания разрешения у духов-хозяев долины на поселение, совершив предварительно обряд жертвоприношения. Отрицательный или положительный ответ получали посредством гадания, способы которого были различными у разных этнических групп бурят. Самым распространенным способом гадания, который используется повсеместно, является подбрасывание чаши: если чаша падала отверстием вверх, результат гадания рассматривался как положительный.

Следует указать, что подобный сложный комплекс действий производится лишь в том случае, если территория заселялась обществом впервые. В настоящее время жилища строятся на собственной родовой территории, то есть земле предков, и соответственно, обрядовые действия не совершаются.

В общей структуре классификации признаков потенциально пригодных для жительства мест, в представлениях западных бурят, существует одно условие, при котором запрещено занимать ту или иную территорию: западные буряты никогда не будут строить дом на "обжитом" месте. Негативное отношение к освоенному обжитому месту обусловлено верой местных бурят в существование духов-хозяев усадьбы утэгэ эжин, дома и хозяйственных построек - монгол-бурханов, которые со смертью или отъездом хозяев не могут последовать за ними и остаются на занятой ими территории навсегда. Новые жильцы, поселившись в таком месте, вынуждены будут почитать этих духов и совершать им обряды жертвоприношения. Поскольку каждая семья, поселившись на новом месте, обязательно обзаводится собственными монгол-бурханами, то между прежними и новыми духами обычно складываются враждебные отношения, что негативным образом отражается на жизни людей. Опасности привлечь чужого монгол-бурхана подвергаются и те люди, которые селятся неподалеку от заброшенной старой усадьбы. Исправляют положение, то есть избавляются от духа посредством совершения особого ритуала.

Отметим, что дух-хозяйка жилища - сагаан монгол-бурхан, по представлениям эхиритов, представляется женщиной с детьми. Чтобы избавить жилище от чужого духа, желающего поселиться в новом доме, готовят пять сигарет и несколько монет, достоинством в один или два рубля. Затем собирают всю семью. Шаман обращается к сагаан монгол-бурхану с просьбой покинуть дом. После этого в месте, расположенном вдали от дороги и подальше от любопытных глаз, выкапывают ямку, где закапывают сигареты и деньги цифрами вниз (деньги укладываются в таком порядке, чтобы дух не узнал реальную сумму предлагаемых ему денег). Затем вновь обращаются к духу со словами: "Тысячу лет будешь здесь находится, эти сигареты курить, на эти деньги вино покупать" (информация А.А. Марксеева из буровского рода, жителя с. Байтог Эхирит-Булагатского района).

В противоположность эхиритам и булагатам, у других этнических групп бурят, в частности проживающих на территории республики Бурятия и исповедующих буддизм, отсутствуют представления о духах-домовых. Их функции выполняют буддийские божества - сахиусаны, которые оберегают членов всей семьи и не фиксируются жестко в определенном месте, то есть в рамках усадьбы или жилища. Закаменские и тункинские буряты, осуществляя сезонные миграции, везут с собой и сахиусанов. Таким образом, рамки выбора потенциально пригодных мест для поселения у забайкальских (восточных) бурят, значительно шире. К локальным признакам в универсальной классификации, указывающих на непригодность местности для поселения, относятся представления закаменских и тункинских бурят о существовании мест, где проходят пути различных духов - сабдаков, лусов, а также мест, где была большая вероятность попадания молний - гуйдал орон далахай. Считалось, что если дом будет возведен на пути следования духов столкновения будут неизбежными, а следствием этого станут частые смерти членов семьи, гибель скота, болезни. Принимая во внимание подобный фактор в выборе места под жилище, человек демонстрирует свою уверенность в том, что его жизнь тесно связана с жизнью иных миров, и желание жить в согласии с представителями этих миров. Если все же произошла ошибка, изыскивались компромиссные решения - лама читал специальные молитвы шасом, проводил возлияния тарасуном.

После положительных результатов гадания перед заселением местности, возникала проблема выбора точного места под строительство жилища и хозяйственных построек. На данном этапе увеличивался и усложнялся корпус гаданий. Сущность гадания в ситуации выбора места под жилище состоит в диалоге человека с окружающим миром и является архаичным действием. Гадая, человек полагается не на свой выбор, а на выбор духа-хозяина данной местности: старики на облюбованное место кладут камень и если через некоторое время под ним появятся черви (ассоциирующиеся со змеями - хтоническими существами), то это место считалось несчастливым, а если под камнем заведутся муравьи, то семья и скот будут размножаться, подобно этим насекомым. У якутов в прошлом существовала примета, что человек, построивший юрту в местности с муравейником, будет жить в благоденствии (Алексеев Н.А., 1980. - С. 40). Существует и другой способ гадания, когда ориентиром служит положение предмета, например топора, который следует бросить на облюбованное место, и если он вонзится острием в землю, то это - хорошее предзнаменование. В данном гадании прослеживается ассоциативная связь с символикой оплодотворения земли в ритуале вспашки первой борозды.

Нередко ориентиром при выборе места под строительство дома служило поведение животных. Чаще всего учитывали поведение лошади - животного солнечной природы, дарованного человеку Небом. Буряты Ольхонского района Иркутской области определяют пригодность места по поведению коня: если он начинал разгребать копытами землю - тиирхэ, впоследствии здесь строился дом. Примечательно, что многие деревни в Усть-Ордынском бурятском национальном округе имеют и соответствующие названия Тииргэн, образованные от слова тиирхэ - копать. В Тункинском районе аналогичные представления связываются с крупным рогатым скотом, что указывает на существование культа быка в среде бурят Тункинской долины, у которых особым почтением пользуется божество Буха-нойон баабай, прародитель бурят.

Практическую сторону гадания на предмет пригодности места для строительства жилища, на мой взгляд, представляет способ, при котором палкой в земле делали отверстие и наливали ведро воды. Через некоторое время, уточнить которое не удалось, проверяли наличие либо отсутствие воды в лунке. Первый признак рассматривался как положительный, свидетельствующий о сухости места, а второй признак свидетельствовал о заболоченности участка.

Следует подчеркнуть, что ритуалы выбора места при строительстве нового стационарного жилища отличаются более сложной структурой, чем комплекс подобных действий, осуществляемый при переносе жилья на новое место этническими группами, ведущими кочевой образ жизни - войлочное разборное жилище всегда можно было перенести в другое место, если не устраивало прежнее.

Выбор места под строительство новых деревянных юрт характеризуется повышенной требовательностью к признакам, демонстрирующим качества местности как пригодные для жизни. Состав таких признаков становится более разнообразным. Строительство стационарного жилья предварялось обрядами выкупа земли, как это отмечено в традиции закаменских бурят. В этом ритуале место под жилище очерчивалось клыком кабана, нередко под порогом дома закапывали и его голову. Обычай использовать кабаний клык в любых действиях, связанных с копанием земли (в том числе и в похоронном обряде), связан с представлениями монголов о диком вепре как существе, обладающим бесстрашием: "Свинья, безнаказанно роющая землю... воспринималась как храброе существо, не боящееся гнева сабдаков и нагов, хозяев земли и ее недр". Богачи закапывали в землю бумба - сосуд с драгоценностями, что обеспечивало в дальнейшем благоденствие для проживающих на этом участке земли людей. Нередко число сосудов соответствовало количеству углов дома.

Возведение юрты у монголоязычных народов всегда начинается с установки центральной точки жилища, которая традиционно представляется очагом, что согласуется с архетипом. "Для традиционных обществ весьма характерно противопоставление между территорией обитания и неизвестным, неопределенным пространством, которое их окружает. Первое - это Мир (точнее наш мир), Космос. Все остальное - это уже не Космос, а что-то вроде иного мира ... если всякая обитаемая территория есть космос, то именно потому, что она была предварительно освящена... Все это с очевидностью выводится из ведического ритуала овладения территорией, которое становится законным после возведения жертвенника огня богу Агни. Можно считать себя разместившимся, если построен жертвенник огня..., и все кто строит жертвенник огня, законно размещены... Пространство жертвенника становится священным пространством" (Элиаде М., 1994. - С. 27).

В одном из способов гадания, известном у тункинских бурят, камень, маркирующий место, которое было признано пригодным для строительства жилья, обозначал место будущего очага. В традиции аларских бурят сакральный центр обозначался опорными столбами. Приступая к строительству жилища, аларские буряты первоначально устанавливали опорные столбы юрты, и уже затем определяли место будущего очага. Согласно преданию предбайкальских бурят, впервые деревянная юрта была построена таким образом: устраиваясь на ночлег в лесу, охотники вдруг заметили четыре дерева, расположенных на одинаковом расстоянии друг от друга и образующих пространство в виде квадрата. Охотники срубили вершины деревьев, устроили между ними очаг, установили стены и крышу (Хангалов М.Н., 1960). Так появилось первое деревянное жилище бурят.

Важное значение в строительной обрядности придавалось фактору времени. Предбайкальские буряты считали необходимым приступать к строительству жилища в период роста луны. В годовом цикле начало строительного процесса приходилось на конец лета - начало осени, период завершения сельскохозяйственных работ, который, согласно архаичному бурятскому народному календарю, соответствует началу нового годового цикла. Имели место и предварительные обращения к знающим старцам, шаманам, которые могли указать время благоприятное для начала строительства.

Забайкальские буряты процедуру выбора места и времени для строительства дома возлагают на служителей буддийского духовенства. Лама выбирал удачный день хэшэктэ удэр для строительства жилища, который способствовал увеличению поголовья скота. Выбор места под жилище в большинстве районов Бурятии осуществлялся наиболее распространенным способом, при котором хозяева будущего дома приносили землю с облюбованного участка в дацан, где духовное лицо могло дать положительный, либо отрицательный ответ. В Закаменском и Тункинском районах Бурятии имело место гадание с камнями, которые лама раскладывал в трех потенциально пригодных для строительства местах. Через некоторое время по определенным признакам, которые, к сожалению, выявить не удалось, лама указывал конкретное место, где следовало строить дом. Камень, использованный в гадании, в рамках уже священного пространства представляется центром мира и впоследствии на этом месте возводится очаг.

У племен ведущих кочевой образ жизни особое значение ритуал выбора места приобретает в весенний период, когда выбиралось первое в новом году местопребывание семьи. Поиск места для кочевки на очередное сезонное пастбище входил в обязанности главы семьи, которым мог быть самый старший и почитаемый человек. "Для выполнения этой важной общественной функции глава стойбища выезжал из него третьего числа первого месяца по лунному календарю в новом году, ровно в полдень, после того, как члены стойбища отметят встречу Нового года. Выбрав место для весеннего стойбища, он чертил круг, в который помещал камень и траву или три камня и лошадиный помет хомол - это называлось гэрийн он авах и означало, что на данное пастбище никто другой уже не должен претендовать" (Цэрэнханд, 1993. - С. 33).

Неудачный выбор места омрачал всю дальнейшую жизнь семьи, являясь причиной болезней самих хозяев и скота, различных несчастий и даже смерти. Негативное местоположение жилья могло стать и причиной отсутствия детей в семье. В обряде испрашивания сульдэ (ребенка), якутский шаман от лица богини, дарующей души детей, задавал супругам и такие вопросы: "…может быть ваши местности нечистые, может быть земля ваша имеет неровности, может быть ваши леса состоят из высохших деревьев с надломленными верхушками?" (Алексеев Н.А., 1980. - С. 144), из которых складывается образ непригодной к жилью местности. Если в семье не было детей, теленгиты даже могли покинуть старое жилище и перебраться на новое место, предварительно разрушив старое.

В целом, как показывают исследования, проведенные в нескольких районах Усть-Ордынского бурятского национального округа и республики Бурятия, в разных традициях имеет место двухступенчатая стратегия выбора места под строительство жилища. Различия существуют в корпусе гаданий и в составе постоянных и окказиональных признаков универсальной классификации, характеризующие пространства, пригодные и непригодные для строительства дома и дальнейшего проживания, Существенные отличия в системе определения пригодности местности для строительства жилища обнаруживаются в традиции бурят, ведущих полуоседлый и кочевой образ жизни. Установлено, что существуют разные принципы выбора места под стационарное и переносное войлочное жилища. Таким образом, проблема структурирования пространства заключается не только в определении практической пригодности местности, но и в выявлении ее ритуальной ценности, что достигается с помощью системы ограничений.

Литература
Алексеев Н.А. Ранние формы религии тюрко-язычных народов Сибири. - Новосибирск, 1980.
Байбурин А.К. Жилище в обрядах и представлениях восточных славян. - Л., 1983.
Галданова Г.Р. Традиционная культура бурят. - Улан-Удэ, 2000.
Хангалов М.Н. Собрание сочинений. - Улан-Удэ, 1960. - Т. 3.
Цэрэнханд Г. Традиции кочевого стойбища у монголов // Из истории хозяйства и материальной культуры тюрко-монгольских народов. - Новосибирск, 1993.
Элиаде М. Священное и мирское. - М., 1994.

*Работа  опубликована в сборнике: Культурология традиционных сообществ: Конкурсные работы молодых ученых / Отв. ред. М.Л. Бережнова. - Омск: Изд-во Омск. педагогическ. ун-та, 2002. - С. 145-153.