О.П. Коломиец
Омск, государственный университет
О НЕКОТОРЫХ ФОРМАХ БРАКА У СИБИРСКИХ ТАТАР*

В конце XIX - начале XX века у многих народов были распространены следующие формы бракосочетания: брак путем сватовства, брак путем похищения девушки, добровольный уход невесты к жениху, колыбельный сговор, а также браки по обычаям левирата и сорората (Томилов Н.А., 1988. - С. 93).

Наиболее частой формой заключения брака был брак по сватовству, однако в данном сообщении речь пойдет главным образом о менее распространенных, но весьма значительных способах заключения брака, а именно о колыбельном сговоре, об элементах левирата и сорората, похищении и уводе невест у сибирских татар. В ходе этнографических экспедиций ОмГУ было собрано немало полевых материалов по данной проблеме.

Менее всего в народной среде сохранилась память о колыбельном сговоре. Однако старики еще помнят об этом из рассказов своих дедов: "Раньше определяли для себя жениха и невесту, когда только рождались. Родители выбирали своему ребенку пару по "породе", по здоровью младенца. Также, если две семьи были дружны между собой, то родившихся мальчика и девочку обручали еще в младенчестве, объявляли женихом и невестой. Когда дети становились взрослыми, то их нужно было женить, вне зависимости от того нравятся они друг другу или нет".

У горных алтайцев, например, был обычай сговора родителей о женитьбе еще не родившихся детей. Если рождались мальчик и девочка, то брак, как правило, заключается по достижении детьми определенного возраста, при этом желательно было их согласие. Все же случаи колыбельного сговора весьма редки и, по-видимому, он практиковался только как исключение. Гораздо более часто практиковалось у теленгитов просватывание детей малолетнего возраста или с большой разницей лет (Дьянонова В.П., 2001. - С. 111-112).

У якутов колыбельный сговор был наиболее распространен в XVII-XVIII вв. Распространение этого обычая диктовалось стремлением заранее обеспечить мальчика женой, а девочку мужем, облегчением выплаты калыма, которая растягивалась на более длительное время, а также заботы родителей невесты о приготовлении приданого. По достижении детьми совершеннолетия играли свадьбу. В XIX - начале XX в. обычай колыбельного сговора потерял былое значение. По материалам полевых наблюдений, якутам был известен и обычай обручения малолетних. Обручали детей в возрасте от одного до десяти-одиннадцати лет. Иногда пяти-шестилетние дети - будущие супруги - росли и воспитывались вместе, как брат и сестра, постепенно привыкая друг к другу. Нередко десяти-двенадцатилетние дети уже могли жить как супруги. Обручение малолетних диктовалось стремлением двух семей заключить родственный союз, а у богатых укрепить таким путем свое положение и влияние в обществе как можно раньше. Обручение малолетних не всегда имело благополучный исход. Часто возникали споры и тяжбы по поводу уплаченного калыма и полученного приданого, так как обрученные дети, будучи взрослыми, отказывались соединять свои судьбы (Слепцов В.А., 1989. - С. 17).

В 80-х годах XIX в. И. Каратанов так описывал обычай колыбельного сговора у качинских татар: "У богатых часто просватывают детей еще в пеленках; при каждом посещении родителями друг друга, они привозят с собою вино, молочное летом и хлебное зимою, пьют, переходят из улуса в улус, из юрты в юрту по гостям и дарят друг другу, продолжается это до совершеннолетия детей" (Каратанов И., 1884. - С. 12-15).

У башкир также существовал обычай обручения малолетних. Родители двух детей договаривались между собой поженить их, как только они станут взрослыми. Договор этот считался не рушимым. Если отец невесты о какой-либо причине не хотел отдать свою дочь, то он обязан был выплатить штраф в размере обусловленного заранее калыма. В XVIII в. этот обычай существовал также у чувашей (Козлова К.И., 1964. - С. 112).

У тюркоязычных народов колыбельный сговор был известен под термином бешик куда (колыбельное сватовство), у ираноязычных народов под термином гахворабахш (колыбельное обещание). Колыбельный сговор существовал у узбеков, казахов, киргизов, каракалпаков и до конца XIX в. сохранялся у народов Кавказа, Поволжья, Сибири (Валеев Ф.Т., 1993. - С. 143).

Левират и сорорат среди сибирских татар встречался редко. Левират встречался только среди богатых. Сорорат встречался чаще, чем левират (Валеев Ф.Т., 1993. - С. 143). У народов Поволжья, в том числе у башкир и казанских татар, в XIX в. широкое распространение имел обычай левирата. После смерти мужа вдова выходила замуж за его младшего брата или племянника. Обычно ей предоставлялось право выбора. В XVIII в. бывали случаи, когда она выходила за родственника умершего мужа, если даже он был женат, становясь второй женой. В XIX в. этого уже не наблюдалось. У башкир в случае отказа вдовы выйти замуж за родственника она должна была платить штраф в размере калыма. В XIX - начале XX в. обычаи левирата и сорората были тесно связаны с экономической стороной брака: за вдову не нужно было плотить выкуп, при женитьбе на сестре умершей выкуп платился в меньшем размере (Козлова К.И., 1964. - С. 109-110). "Работящая и домовитая невестка, после смерти мужа, может выйти гражданским браком за брата мужа. Подобный брак у инородцев грехом не признается" (Каратанов И., 1884. - С. 12-15).

Наибольшее распространение институт левирата получил у народов Кавказа. Сохранение левиратов и некоторых других институтов родового общества у ряда народов Кавказа объяснялось сохранением патриархально-родового уклада, реальным основанием которого в этих условиях являлось существование большой неразделенной семьи. Семейная община, платившая за женщину калым, рассматривала ее как общую собственность семьи. Бытование левирата в известной мере поддерживалось и религиозными представлениями, в частности, связанными с культом предков, согласно которым брат, вступая в связь с его вдовой, в рожденных в этой связи детях продолжал общий с покойным род (Токаева Н.Ф., 1959. - С. 24). В большинстве случаев родственники мужа старались оставить вдову в своей семье, так как уход женщины означал потерю рабочих рук и доли наследства.

Умыкание, брак захватом, уводом, женокрадство, похищение женщин - первобытная, весьма распространенная еще до ныне форма брака, при которой брачный союз устанавливался путем насильственного (фактически или притворно) захвата женщины (чаще всего), а иногда мужчины. Л.Я. Штернберг особо отметил, что "никогда и негде насильственное фактическое умыкание не было регулярным способом заключения брака, оно всегда было лишь дополнительной, экстраординарной формой брака" (Штернберг Л.Я., 1933. - С. 166-167).

Г.Н. Ахмаров, подробно описывая свадебные обряды казанских татар, акцентировал внимание на "главнейших обстоятельствах, при которых совершается кража:

а) Похитителями всегда являются молодые парни, а пожилые и вдовцы никогда не пользуются таким средством. Похищают обыкновенно заранее знакомую девушку, как из своего, так и из другого селения, но не из своей родни. Совершенно не знакомую и случайно попавшуюся никогда не крадут. Похищают исключительно девушек, а вдову, как бы она не была молода и красива, не воруют.

б) Если похищение совершается в самом селении, то непременно ночью - и при содействии знакомой невесте женщины.

… Когда же облава производится на пути, то есть вне селения, то похитители прежде всего спешат выпрячь лошадь, везущую девушку, в случае надобности режут и сбрую, связывают даже и проводника, если он сопротивляется (это - чтобы скрыться). В случае сильного сопротивления похищенную покрывают рогожкой и, в виде мешка, кладут под себя. Если она не перестает кричать, призывает на помощь, то ей зажимают рот, или компания принимается за громкое песнопение с целью заглушить голос похищенной. В случае погони и полного отсутствия надежды на успех, девушку бросают на дороге" (Ахмаров Г.Н. 1907. - С. 8-10).

Похищение (умыкание) у сибирских татар предпринималось относительно редко. Мотивы умыкания были различны. Одним из самых распространенных являлась уверенность в безуспешности сватовства, в то время как невеста очень нравилась или брак с ней представлялся очень желательным из престижных или материальных соображений. Более уважительным мотивом считалась месть за неудачное сватовство (Смирнова Я.С., Тер-Саркисянц А.Е., 1995. - С. 61-62). Похищение производилось как с согласия невесты, так и без него (насильственное похищение) (Томилов Н.А., 1980. - С.34). В деревне Эбаргуль Усть-Ишимского района Омской области сохранились повествования о том, как парни из окрестных деревень воровали местных девушек. Под каким-нибудь веским предлогом их выманивали из дома, оборачивали в тулуп или одеяло и увозили.

У качинских татар сохранился обряд похищения невесты по договоренности (Ельницкий К., 1895. - С. 97). "Невеста непременно должна быть украдена. В назначенный срок жених и несколько человек молодежи отправляются верхами на лошадях к стойбищу, где живет невеста; сначала шайка укрывается где-либо по близости, в буераках или в кустарниках; когда же настанет совершенная темнота, некоторые из молодежи, в числе 3 или 4 человек, выбранные не из улуса жениха, а приглашенные нарочно для цели похищения невесты, откуда-либо, дальние и незнакомые родителям невесты, заходят в юрту, просят пустить переночевать, остаются в юрте и подкарауливают, когда невеста выйдет на улицу, или же присматривают, где она может спать. С улицы или сонную с постели схватывают ее, завертывают голову, чтобы не было слышно крику, перекидывают девушку через седло, дав знать жениху и товарищам его свистом, соединяются все вместе и мчатся, что есть духу, в стойбище жениха. Как бы ни было все тайно и тихо сделано, улус весь поднимается на ноги, хватают, кому какая попадется, лошадей; на тревогу сбегаются из ближних улусов тоже на лошадях и все, перегоняя друг друга, что есть силы скачут, догоняя похитителей; догнав, бьют чем попало, захваченными при отъезде на скорую руку палками, оглоблями, каменьями и другими первобытными орудиями; иной раз невесту отбивают, но весьма редко, потому что у жениха лошади подобраны самые лучшие, а у догоняющих бывает всякий сброд. Бывает и так, что высватанную невесту от одного жениха отбивает другой, причем драки бывают не на живот, а на смерть, многих искалечивают или оставляют шрамы на лице и голове.

Несколько человек, из посторонних и родственников жениха, готовят юрту или амбар, где запирают жениха с невестой, а сами едут к ее родителям, захватив фляги с вином. Родители встречают их негостеприимно, бьют по чем попало, а те, не обращая внимания на побои, берегут свои фляги. Долго продолжается эта формальность, но, в конце концов, дело заканчивается мирно и обряд кончается прилично попойкой".

У нагойбаков (крещеных татар Оренбургской области) прежде был обычай похищения невест. Девушка никуда без провожатого выйти не могла, потому ее выслеживали и ждали удобного случая, чтобы схватить и увести ее. Если родители в тот же момент догадывались о случившемся, бросались в погоню и отнимали девушку. Позже сами девушки убегали, условившись предварительно с женихом, или сообщали секретно свое намерение родителям (Бектеева Е.А., 1902. - С. 170).

У сибирских татар иногда родители жениха и невесты договаривались инсценировать похищение, чтобы не платить калыма и не готовить большого приданого. В этих случаях свадьбу обычно не проводили, тем самым избегая больших расходов, или вместо нее устраивали небольшое застолье для близких родственников (Томилов Н.А., 1980. - С. 34).
В науке первоначально господствовало убеждение, что форма брака путем похищения была древнейшей, предшествовавшей договорной форме брака (Першиц А.И., 1982. - С. 122). Это убеждение опиралось на наличие большого числа свадебных антагонизмов в обряде, широкой распространенности браков умыканием наряду с браками по сватовству, известности этой формы брака всем народам мира. В настоящее время в науке отказались от взгляда на похищение как на древнейшую форму заключения брака (Першиц А.И., 1982. - С. 123). Во-первых, не было прочных доказательств того, что брак путем похищения преобладал над браком по сговору, во-вторых, этнографическая наука значительно продвинулась в объяснении свадебных антагонизмов, от взгляда на них как на отголосок брака похищением отказались (Першиц А.И., Смирнова Я.С., 1998. - С. 63).

Широкое распространение "воровской свадьбы" было связано с эпохой становления раннеклассовых обществ, с периодом далеко зашедшей социальной стратификации (Першиц А.И., 1998. - С. 63). Преимущественно экономические мотивы толкали к похищению и на рубеже XIX-XX вв. (Томилов Н.А., 1983. - С. 89). Так, в деревне Юрт-Саусканы Тарского района Омской области жених из-за бедности не мог посвататься к полюбившейся девушке. Он выждал подходящий момент, когда в деревне шел праздник Ураза, и выкрал девушку. Отец невесты был очень разгневан и не отдал дочери приданого, собранного для свадьбы с зажиточным казанским татарином из города Тары. Но чаще всего стороны приходили к согласию.

Шире, чем умыкание, практиковался увод (убег). Если родители не соглашались с выбором сына или дочери, ослушники вступали в брак "убегом". "Беглые браки" были широко распространены в Западной Сибири уже в XVIII в. "Невест женихи часто увозили тайно в Томск, где с ними вступали в брак по мусульманскому обычаю", - заключает, например, Н.Ф. Емельянов относительно томских татар второй половины XVIII в. (Миненко Н.А., 1987. - С. 145).

Примером может служить случай, описанный Н.А. Миненко с "ясачным человеком" Василием Сичаковыми и Ариной Чебичаковой из деревни Тагучинской Сосновского присуда Томского уезда. В июле 1743 г. Сичаков нанялся "в работу" к отцу Арины, и, "живучи в доме одного Чебичакова", "согласился" с Ариной - подговорил ее бежать, желая "взять ее за себя в замужество". Побег состоялся в сентябре того же 1743 г., когда Василий и Арина работали вместе в поле, - "на вершней лошади" отправились они в путь. Видя, что "приходит ношное время, беглецы "стали на пустом месте на становье". Здесь их застигли бросившиеся в погоню люди. Заметив приближение "погонщиков" и поняв, что побег сорвался, Арина предложила своему спутнику, "чтоб как он, Василий, так бы и она, Арина, умерли обще". "Складным своим ножом, которой у ней имелся", она, по словам Василия, "ткнула его … под горло", отчего "повалился он на землю". Однако рана оказалась не смертельной - "едва живого" Сичакова доставили в Томскую воеводскую канцелярию. "А по взятии-де ево, - сообщал Василий на допросе, - видел, что и помянутая девка поколота ножем же и лежит мертва" (Миненко Н.А., 1987. - С. 145-146).

Причин для заключения брака убегом было несколько. Часто молодые люди долго встречались, но на сватовстве жениху отказывали из-за бедности и незнатности его семьи, невозможности уплаты необходимой суммы калыма. Отказ мог последовать и в случае нарушения очередности выдачи замуж сестер (если старшая дочь еще не выдана, жениха просили повременить со сватовством младшей).

Брак убегом осуществлялся так: договорившись с женихом о женитьбе, девушка тайно убегала из дому. Девушка приходила в условленное место, а юноша отводил ее либо к своим родственникам или знакомым, либо сразу в дом своих родителей. Возвращавших из побега не выдавали замуж до пяти лет. Если побег удавался, его оформляли официально только через полгода или год, обычно после рождения ребенка. Калым тогда не платили, а никах проводили в доме жениха. Такая форма брака получила наибольшее распространение на рубеже XIX-XX вв. в связи с развитием капиталистических отношений, ростом имущественного расслоения в сибирской деревне (Томилов Н.А., 1983. - С. 88-89). В 1930-60-е гг. ХХ в. прослеживается  новый всплеск браков убегом. Этот факт связан прежде всего с тяжелейшими условиями жизни в тот период. Разорение крестьянского хозяйства, вызванное коллективизацией, тяжелые последствия Великой Отечественной войны, - все это сделало непосильными для многих брачные платежи и свадебные траты, сопровождающие брак по сговору. Часто родители не хотели расставаться с детьми, так как могли лишиться рабочих рук.

Были случаи, когда родители невесты, оскорбленные побегом дочери, не присутствовали на никах. Но в подавляющем большинстве случаев родители и дети мирились и дочери давали приданое, калым же не выплачивался.

В последние десятилетия, особенно в последние годы описанные формы брака у сибирских татар встречаются крайне редко: заключению брака предшествует договоренность родителей жениха и невесты. Возродилась традиция проведения никах в доме невесты за несколько дней перед официальной церемонией заключения брака.

Литература
Ахмаров Г.Н. Свадебные обряды казанских татар. - Казань, 1907. - 10 с.
Бектеева Е.А. Нагайбаки (крещенные татары Оренбургской губернии) // Живая старина. - СПб., 1902. - Вып. II. - С. 164-181.
Валеев Ф.Т. Сибирские татары. Культура и быт. - Казань, 1993. - 208 с.
Дьяконова В.П. Алтайцы (материалы по этнографии теленгитов Горного Алтая). - Горно-Алтайск, 2001. - 222 с.
Ельницкий К. Инородцы Сибири. - Спб., 1895.
Каратанов И. Черты внешнего быта качинских татар // Известия Императорского русского географического общества. - 1884. - Т. XX (извлечение). - С. 10-16.
Козлова К.И. Этнография народов Поволжья. - М., 1964 - 175 с.
Миненко Н.А. О семье у татар Западной Сибири в ХVIII - первой половине XIX в. // Традиционные верования и быт народов Сибири. - Новосибирск, 1987. - С.143-155.
Першиц А.И. Похищение невест: правило или исключение? // Сов. этнография. - 1982. - № 4 - С. 121-127.
Першиц А.И., Смирнова Л.С. Свадебные антагонизмы // Природа. - 1998. - № 5. - С. 61-69.
Смирнова Я.С., Тер-Саркисянц А.Е. Семья и семейный быт // Материалы к серии "Народы и культуры". - М., 1995. - Вып. ХХVII. Народы Кавказа. - Кн. 3. - Ч. 1: Формирование, тип и структура. - 270 с.
Токаева Н.Ф. К вопросу о браке и свадебных обрядах у северных осетин в XIX - начале XX в. // Краткие сообщения Института этнографии АН СССР. - М., 1959. - Вып. XXXII. - С. 23-29.
Томилов Н.А. Очерки этнографии тюркского населения Томского Приобья. - Томск, 1983. - 215с.
Томилов Н.А., Карелина И.М. Свадебный обряд татар Среднего Прииртышья // Проблемы этнографии и социологии культуры. - Омск, 1988.
Сергеева Г.А. Брак и свадьба у народов Дагестана в XIX в. // Краткие сообщения Института этнографии АН СССР. - М., 1959. - Вып. XXXII. - С. 30-36.
Штернберг Л.Я. Семья и род у народов Северо-Восточной Азии. - Л., 1933. - 187 с.

* Работа выполнена при поддержке ФЦП "Интеграция", проект Э 0136

* Работа опубликована в сборнике: Культурология традиционных сообществ: Конкурсные работы молодых ученых / Отв. ред. М.Л. Бережнова. - Омск: Изд-во Омск. педагогическ. ун-та, 2002. - С. 112-119.