С.Э. Яловицына
Петрозаводск, государственный университет
К ВОПРОСУ О МЕХАНИЗМАХ ИЗМЕНЕНИЯ ТРАДИЦИОННОЙ КУЛЬТУРЫ
(На примере религиозности финнов Карелии)

Формирование финских диаспор в Карелии происходило в несколько этапов и имело под собой разные причины: экономические (миграции из Финляндии в голодные 1830-е и 1860-е гг.), политические (миграции так называемых "красных финнов" в 1920-е гг. и американских финнов в 1930-е гг.), этнокультурные (переселение финнов-ингерманландцев с мест депортации на рубеже 1940-1950-х гг.). В всех этих случаях происходила актуализация этнической идентичности, чаще всего в этноконфессиональной форме.

Пример финнов-лютеран Карелии является весьма выигрышным исследовательским полем для исследования проблем ретрадиционализации или воспроизводства этноконфессиональной традиционной культуры . Их диаспорное (и по преимуществу дисперсное) существование в различные исторические периоды на территории российской Карелии , начиная со второй половины XIX в. и по настоящий момент, позволяет это делать в динамическом и сравнительном ключе.

Проблема особого протекания этнических процессов в диаспоре лишь недавно стала предметом глубокого научного анализа (Андреева Г.М., 1994; Лебедева Н.М., 1993, 1999; Шихирев П.Н., 1979; Ядов В.А., 1976, и др.). В частности, С.В. Лурье приходит к выводу о подвижности границ этнической группы (ассимиляция, диссимиляция), об особой роли диаспоры в общеэтническом процессе, "которая связана с акцентуацией тех или иных ценностных доминант, определенным образом коррелирующихся с этнической темой" (или корреляции событий между диаспорой и "материнским этносом"). В основе вышеперечисленных процессов (как и функционирования этноса в целом), по мнению С.В. Лурье, лежит функциональный внутриэтнический конфликт, протекание которого происходит в области человеческой психики (Лурье С.В., 1998. - С. 387). В связи с этим хотим заметить, что привлечение методов социальной психологии представляется еще более важным при исследовании религиозности и конфессиональных предпочтений финнов, как и в целом проблемы этноконфессионализма.

На наш взгляд, в основе развития и изменения традиционной культуры финнов лежат, преимущественно, психологические механизмы. В процессе создания новой религиозной общины финнов-лютеран Карелии в 1960-е гг. определяющую роль играли моменты, связанные с состоянием так называемой психической депривации - ощущения обездоленности и ценностного вакуума индивида. Для ингерманландских финнов, приехавших в 1949-50-гг. в Карелию, это, прежде всего, материальные и психологические последствия депортации: неустроенность быта; новые, непривычные для многих, сферы занятости; положение мигрантов и связанное с ним ощущение временности, "пришлости"; и пр. Для "красных" и американских финнов, проживавших в Карелии до 1949 г. более характерен второй признак - ценностный вакуум, который для них, возможно, проявлялся в разочаровании в "преимуществах социализма", то есть того общественного порядка, который большинство из них приехало в Россию устанавливать. Состояние депривации стимулирует поиск путей компенсации утерянных ценностей путём символической трансформации социальной системы, в то время как в действительности всё остается без перемен (Религиоведение, 1996. - С. 516). В нашем случае, вектор этого поиска был направлен, как правило, в сторону возвращения к привычным нормам жизни. Возможности возврата к ним (старая территория расселения, преимущественно сельский образ жизни, аграрная занятость, этнически-однородная среда) у финнов были весьма ограничены, поэтому религия (создание лютеранского прихода в Карелии) стала главной формой компенсации.

История создания лютеранского прихода в Олонецкой Карелии (1830-е - 1917 гг.) свидетельствует о высокой заинтересованности финнов-переселенцев в его существовании и функционировании. Можно выделить несколько критических моментов, когда приходу грозил развал. К ним можно отнести 1863, 1878 и особенно 1909-1914 гг., когда в приходе по разным причинам не было пастора; рубеж 1880-1890-х гг., когда сгорела приходская церковь и были введены новшества русификаторского плана в школьном деле, разрушительно сказавшиеся на лютеранской школе, а также возникли первые расколы внутри прихода; 1905-1907 гг., когда деятельность прихода была поставлена под угрозу ввиду развернувшейся миссионерской работы из Финляндии и возросшего в связи с этим недоверия к лютеранам со стороны российских властей. Однако, несмотря на это, приход продолжал жить. Более того, мы можем сказать, что в сложные времена, например, в 1909-1914 гг. прихожане изыскивали возможности поддерживать жизнь общины без пастора. Практически все дети лютеран проходили начальный курс обучения и конфирмировались. После перехода всех школ на русский язык, прихожане Олонецкого прихода с помощью консистории добились увеличения часов для уроков закона Божьего и родной грамоты - единственных предметов, разрешенных к преподаванию на финском языке. Наконец, финны-лютеране в Карелии продолжали оставаться финскими гражданами, проживая по плакатным паспортам. Все это свидетельствует о высокой этнической консолидации группы финнов-лютеран, об их приверженности национальным традициям, среди которых конфессиональная принадлежность играла главенствующую роль. Уровень сплоченности диаспоры нарастал по мере усиления давления на ее ценности - язык и религию.

В каждом из вариантов поддержания идентичности происходила апелляция прежде всего к исторической памяти, элементы которой мифологизировались (Зобов Р.А., Келагьев В.Н., 1997. - С. 17-23). Репрессии или угнетение по национальному и религиозному признаку привели к тому, что в последующей истории финнов они играли роль болевого синдрома. Этническая история у финнов облекла мифологизированные черты "страдающей нации", что способствовало их этнической консолидации. Этот миф стал использоваться в качестве инструмента формирования этнической картины мира у молодежи и детей и служил средством поддержания этничности у старшего поколения. К примеру, в Церкви Ингрии в 1995 г. четверть всех прихожан была младше 50 лет, и, следовательно, принимая во внимание возраст, они не могли родиться или проживать когда-либо в Ингерманландии (Ylonen K., 1998. - S.22; Ylonen K., 1997.). Для них связь с землей предков носила мифологический характер.

ЛИТЕРАТУРА
Андреева Г.М. Социальная психология. - М., 1994.
Дробижева Л.М. Влияние этноконтактной среды на межнациональные отношения// Социальная психология и общественная практика. - М., 1985.
Шихирев П.Н. Социальная установка как предмет социально-психологического исследования // Современная социальная психология США. - М., 1979.
Ядов В.А. О диспозиционной регуляции социального поведения личности // Методологические проблемы социальной психологии. - М., 1976.
Лебедева Н.М. Социальная психология этнических миграций. - М., 1993.
Лебедева Н.М. Введение в этническую и кросс-культурную психологию. - М., 1999.
Зобов Р.А, Келагьев В.Н. Социальная мифология России и проблемы адаптации. - СПб., 1997.
Лурье С.В. Историческая этнология. - М., 1998.
Религиоведение: социология и психология религии. - Ростов на Дону, 1996.
Ylonen K. Religion and ethnicity. The Rennaissance of the Ingrian Church after the end of communist rule // The Research Institute. - 1998. - Publication №  48. - S. 22.
Ylonen K. Inkerin kirkon nousu kommunistivallan paatyttya // Kirkon tutkimuskeskus. - Jyvaskyla, 1997. - Sarja A. - № 70.

*Работа  опубликована в сборнике: Культурология традиционных сообществ: Матер. Всероссийск. науч. конфер. молодых ученых / Отв. ред. М.Л. Бережнова. - Омск: ОмГПУ, 2002. - С. 48-51.

 ©  С.Э. Яловицына, 2001