А.Я. Щетенко

ЭТНОАРХЕОЛОГИЧЕСКИЙ ПОДХОД В ИЗУЧЕНИИ ДРЕВНЕЙШЕЙ ИСТОРИИ ИНДОСТАНА

Археология, исследующая материальные остатки культуры, и этнография, изучающая культурно-бытовые особенности народов мира в их историческом развитии, дополняя друг друга, позволяют реконструировать хозяйственный и общественный быт исчезнувших народов, проследить путь развития культурных явлений, выявить их специфику, обусловленную природной средой определенной экологической ниши ойкумены.

Размеры территории и многообразие физико-географических зон Индостана¹, позволяют рассматривать древнюю Индию, как “мир в миниатюре”. Разнообразие же индийского населения, отмеченное еще Геродотом, превращает эту страну в “этнологический музей”, по меткому выражению английского историка Винсента Смита. Сохранению этого музея во многом способствовала природная среда Индостана, неизменная в основных своих параметрах в течение последних 3-4 тыс. лет, обусловившая консерватизм хозяйственно-культурных типов (ХКТ) жителей различных регионов страны.

Богатый этнографический материал явился одной из причин того, что среди археологов, работающих в Индостане, этноархеологический подход в исследовании древнейшего прошлого народов субконтинента возник как бы спонтанно, задолго до того, как кредо новой науки сформулировал П.Дж. Уотсон (Watson 1979): “Теоретическими основами для этноархеологии является использование аналогий, полученных путем современных наблюдений, чтобы с их помощью интерпретировать прошлые события и процессы”.

Этноархеология служит фундаментом для социологических и исторических реконструкций, верифицируемых новыми материалами раскопок и данными этнографических наблюдений, число которых в эпоху урбанизации, резко сокращается. В такой ситуации особую ценность представляют те районы, где еще можно наблюдать этносы, не затронутые современной цивилизацией. На территории Индостана это области предгорьев Гималаев, Восточной и частично Центральной Индии, и юга Декана. До наших дней они населены малыми племенами и народностями – адиваси, сохранившими образ жизни, идеологию и пережитки родоплеменных отношений.

Наиболее интересные результаты применения этноархеологического подхода дает исследование протоиндийской (древнеиндийской) цивилизации и одновременных ей культур Индостана (3500-1200 гг. до н.э.).

Как свидетельствует этнография, в современной индийской деревне конкретного региона при возведении традиционных типов жилых и хозяйственных построек применяются те же строительные материалы (Спейт 1957: рис. 36), что использовались и во времена протоиндийской цивилизации (Щетенко 1979: 118). В домах Mехргарха IV сохранились дверные перемычки и крыши из ряда параллельных деревянных стропил, поддерживаемых поперечными балками снизу. Крыши могли быть покрыты тростником или ветвями и обмазаны сверху глиной, как это отмечено в рухнувших остатках в Калибангане. Такие строительные приемы и стандарты дверей известны и в наши дни в деревнях Индостана. В Пираке план и интерьер постройки II тыс. до н.э. в точности воспроизводится руинами дома, оставленного индийской семьей в 1947 г. (Jarrige 1985: fig. 1-2).

Сохранение домостроительных традиций хараппского времени отмечено в Хариане и Пенджабе, где двор с кормушками и поилками для скота копирует планировку домовладения Калибангана: внутри двора - кормушки для фуража и, вкопанные в землю, донца больших сосудов – хранилищ воды; и здесь же “тандыр” для приготовления пищи. Снаружи к домам пристроены небольшие глинобитные платформы, в современных деревнях их называют - chabutaras.

Этнографические примеры дают объяснение и системе водоснабжения древних поселений. Открытие в Дхолавире бассейна, аналога знаменитому сооружению Мохенджо-Даро, выводит эту конструкцию из разряда уникальных, и является прямым предшественником водоема со ступеньками в раннеисторической Срингаверапуре долины Ганга (Lal, Dikshit 1978-79: fig.1, pl. I, II). Аналогичные общественные колодцы или пруды и сегодня используются жителями Декана (Спейт 1957: 196). В этой связи “док” Лотхала (объем 35630 кум. м) также мог быть емкостью для хранения воды.

Этнографические наблюдения помогли реконструировать схему пахоты и определить севооборот культур в бассейне Гхаггара (Раджастхан): около Калибангана зафиксированы остатки пахотного поля прехараппского времени, аналогичного современному (Щетенко 1979: 134). Такая же практика характерна для Харианы, Пенджаба и Западного Уттар Прадеша.

Однообразие работ сельскохозяйственного цикла (вспашка, рыхление поля, посев и затаптывание семян в землю), однотипность орудий труда (одноручная соха, палка-копалка, мотыга, тяпка, заступ-лопата) и бытовой утвари (сосуды, корзины) земледельцев продемонстрировал Д.Д. Косамби по персидской миниатюре XIX века. Как писал автор: “В данном случае изображены земледельческие работы в Кашмире, однако, в любом другом районе Индии единственное отличие могла бы составить одежда крестьян” (Косамби 1968: 28). По другой миниатюре ученый реконструирует ту же агротехнику и при посадке рассады риса, где орошение осуществляется каналами.

Постоянная ирригация необходима и при культивации пшеницы. Орошение должно производиться не просто колодезной водой - kupas, но каналами - khanitrima (оба названия из Ригведы), а они, как полагал Б. Н. Пури, могут быть вырыты только с помощью железных орудий. После открытия небольшого канала в Лотхале, рва Банавали и каналов Дхолавиры, существования таких сооружений в хараппское время не вызывает сомнения.

Описанные выше ХКТ, согласно классификации российских ученых, относятся к оседлым пашенным земледельцам и скотоводам аридной зоны (с ирригацией) и могут быть сопоставлены с большинством ХКТ археологических культур Индостана: с земледельцами аллювиальных долин Инда и Ганга (хараппская цивилизация) и террас Кашмирской долины (неолит Бурзахома), с энеолитическими земледельцами-скотоводами плодородных черных регуров Северного Декана (Щетенко 1979: 174).

Иные ХКТ реконструируются у неолитических племен в Декане. Сегодня это район обитания гавли – восточный склон Западных Гат (Махараштра, Карнатак и Гоа). Гавли занимают разные ландшафтные ниши, экологически обеспечивающие ХКТ охотников-собирателей, пастухов-скотоводов, переложных земледельцев, и др. (Гадгил, Малхотра 1982: 109).

Археологически установлено, что в этой части Индостана скотоводство и земледелие зародились в полуаридной зоне, а затем охватили галерейные леса. С исчезновением лесов, овцеводы, вероятно, остались в саванне, а владельцы КРС переселились на запад в листопадные леса. Следовательно, возможно, что в древности общие предки гавли и дхангаров-овцеводов разводили и мелкий и КРС в районе, где ныне Бхима и Кришна пересекают полуаридную зону.

Эти предки, связаны, вероятно, с неолитическими скотоводами этого района, поселения которых исследовал Ф.Р. Оллчин. Опираясь на материалы этнографии и местной топонимики, он привязал к ним и “зольные холмы”, загадку которых не могли разгадать ученые в течение 100 лет (Щетенко 1969).

“Зольные холмы” (многолетние сезонные скопления сожженного навоза, заключенные в двойную круглую ограду) – остатки сезонных “краалей” и планы построек (ямки по периметру окружности, дублируемые каменными валунами) - основания хижин из двойных рядов кольев неолитических обитателей Карнатака повторяются в деталях (двойные ряды кольев, обмазанные глиной снаружи и внутри) у современных пастухов этих мест (Щетенко 1979: рис. 10, 11), в том числе и у гавли. Неолитические скотоводы разводили в основном коров, меньше коз и овец; буйвол появился спустя 1000 лет. Антропогенный фактор стал причиной обезлесения местности, разведение КРС стало невозможным, и население этого района (в том числе, вероятно, и предки гавли) перемещаются к водоразделу Западных Гат.

Этноархеологический подход дает возможность довольно объективно реконструировать образ жизни и производственную деятельность, тесно связанных с природно-географическими параметрами экологических ниш конкретного региона ойкумены, и отражающих лишь одну сторону ХКТ. Вторая его компонента – культурологическая (включая идеологический аспект) также подлежит воссозданию, но с привлечением дополнительных источников (особенно письменных), и требует специального исследования.

1. Современные государства Бангладеш, Индия, Непал, Пакистан, Шри-Ланка.

2. Гадгил М., К.Ч. Малхотра. 1982. Экология пастушеской касты гавли-дхангаров // СЭ, № 5: 107-119.

3. Косамби Д.Д. 1968. Культура и цивилизация древней Индии. М.

4. Спейт О.Х.К. 1957. Индия и Пакистан. Общая и региональная география. М.

5. Щетенко А.Я. 1969. Рец. на: F.R. Allchin. Cattle-Keepers of South India. A Study of the Deccan Ashmounds.

6. Cambridge, 1963 // СА, № 2: 281-284.

7. Щетенко А.Я. 1979. Первобытный Индостан. Л..

8. Jarrige J.-F. 1985. Continuity and Change in the North Kachi Plain (Baluchistan, Pakistan) // South Asian Archaeology 1983. (Eds. J. Schotsmans and M. Taddei) Vol.1: 35-68. Naples: Istituto Universitario Orientale.

9. Lal B.B., K.N. Dikshit. 1981. Sringaverapura: A Key-site for the Protohistory and early History of the Central Ganga Valley // Puratattva. Bulletin of the Indian Archaeological Society. № 10. 1978-79: 1-7. New Delhi: Indian Archaeological Society.

10. Watson P.J. 1979. The Idea of Ethnoarchaeology // Ethnoarchaeology. (Ed. C. Kramer). New York: Columbia University Press.

* Работа впервые опубликована : Интеграция археологических и этнографических исследований: Сб. науч. тр. / Под ред. А.Г. Селезнева, С.С. Тихонова, Н.А. Томилова. - Нальчик; Омск: Изд-во ОмГПУ, 2001. - С. 45-47.

© А.Я. Щетенко