Н.А. Томилов

Россия, Омск, государственный университет,
филиал Объединенного института истории, филологии и философии, Сибирский филиал Российского института культурологии

АРХЕОЛОГО-ЭТНОГРАФИЧЕСКОЕ ТЕЧЕНИЕ
В РОССИЙСКОЙ НАУКЕ

Приступая к проблеме периодизации археолого-этнографического направления в российской науке - а это и есть основная цель данной работы, нам пришлось учитывать несколько факторов, определявших развитие этого направления. Среди них и то обстоятельство, что археология и этнография - это относительно молодые науки - пролог научных археологических исследований относят к началу XVIII в., а выделение этнографии в самостоятельную науку датируют самое раннее 20-ми годами XIX в., а в России фактически серединой 40-х годов XIX в. Учитывался и тот факт, что связи археологических и этнографических исследований имели и имеют разную степень плотности и сопряженности - на уровне контактов и координации, на уровне консолидации и на уровне интеграции.

Отмечу также и то, что при разработке нижеизложенной схемы периодизации мне оказал помощь своими советами А.В. Жук, когда в апреле 2000 г. мы обсуждали с ним раздел по истории интеграции археологических и этнографических работ учебной программы курса "Введение в этноархеологию", который читается в Омском государственном университете (учебная программа подготовлена А.В. Жуком, С.С. Тихоновым и Н.А. Томиловым). Так, я учел мнение А.В. Жука о начальной дате выделения в российской науке археологии, которую он определяет не началом XVIII в., как это общепринято, а концом XVII в., по-другому, рубежом XVII-XVIII вв., учитывая работы Н.К. Витзена, С.У. Ремезова и других исследователей XVII в.

Первый период археолого-этнографического направления в отечественной науке определяется нами, т.е. мною и А.В. Жуком, как начальный и датируется с конца XVII в. и до конца 20-х годов XIX в. Основная черта этого периода - прямые сравнения археологических и этнографических вещевых материалов. В этом периоде просматриваются два этапа. Первый этап - с конца XVII в. до конца 50-х годов XVIII в. - первые сопоставления археологических и этнографических вещей, стремление археологические вещи определить этнически через исторически известные в то время в Сибири этносы (работы Н.К. Витзена, И.Г. Гмелина, В.Н. Татищева и др.). Второй этап - с 60-х годов XVIII в. и до конца 20-х годов XIX в. - внедрение в соотнесение археологических и этнографических материалов положений разрабатываемых тогда теорий о типологии вещей по видам форм, о развитии формы вещей (И.И. Винкельман) и др., соединение порой на уровне синтеза источниковых баз археологии и только что выделившейся в 20-х годах XIX в. в самостоятельную науку этнографии (работы В.Ф. Зуева, П.С. Палласа, П.И. Рычкова и др).

Второй период определяется нами датами с 30-х годов XIX в. до конца 20-х годов ХХ в. Именно с 1830-х гг. развернулись систематические археологические и этнографические научные работы в России. В археолого-этнографической области этот период характеризуется выработкой нового комплексного подхода к изучению источников. Такой комплексный метод стал применяться как в археологии, так и в этнографии - изучались не отдельные предметы (вещи) как сами по себе, а их совокупность в археологическом памятнике (в группе археологических памятников) или их совокупность в культуре этноса, этнической группы и т.д.

Первый этап этого периода охватывает даты с 30-х годов до конца 70-х годов XIX в. и характеризуется разработками комплексного подхода и первыми опытами его применения в исследованиях на стыке археологии и этнографии (работы Ч.Ч. Валиханова, М.А. Кастрена и И.С. Полякова и др.). Второй этап начинается 80-ми годами XIX в. и заканчивается 20-ми годами ХХ в. Фактически это анучинский этап. Д.Н. Анучин (1843-1923) обосновал концепцию комплексного метода исследования историко-культурных и историко-социальных проблем одновременно тремя науками - антропологией, археологией и этнографией, за что его теория получила название "анучинской триады". Она стала пользоваться признанием в широких научных кругах и применяться в практике научных исследований, в том числе и после кончины Д.Н. Анучина его учениками (В.В. Богданов, Б.С. Жуков, Б.А. Куфтин, Н.И. Лебедева и др.) вплоть до конца 1920-х гг. В эти годы значительные результаты в комлексных археолого-этнографических исследованиях (нередко с дополнением антропологических) были достигнуты Ф.К. Волковым, Б.Э. Петри, Э.Ю. Петри, В.В. Радловым, С.И. Руденко и др.

Настолько значительны были научные результаты в сфере комплексных археолого-этнографических исследований и особенно четко это проявилось в третьем десятилетии ХХ в., что отдельные ученые высказывают (правда, в основном в устной форме) мнение, что именно тогда сложилась в нашей стране этноархеология как самостоятельная наука, хотя по отношению к ней этот термин не употреблялся, а этноархеологические знания наращивалиь в рамках палеоэтнологии. Не вдаваясь в вопрос о соотношении этноархеологии и палеоэтнологии (палеоэтнографии), заметим все же, что необходимых социальных, научных и организационных условий для выделения этноархеоогической области знаний в самостоятельную науку тогда все же не сложилось. Формировавшееся так называемое палеоэтнологическое направление фактически было ликвидировано в начале 1930-х гг.

Третий период археолого-этнографического направления датируется с 30-х годов ХХ в. по настоящее время. Его определяют прежде всего те значительные совместные археолого-этнографические исследования, которые проводились крупными, хорошо организованными комплексными экспедициями, созданными временными коллективами и выдающимися специалистами, работавшими одновременно в археологиии и этнографии и значительно способствовавшими получению новых этноархеологических знаний (В.А. Куфтин, С.И. Руденко, С.П. Толстов, В.Н. Чернецов и др). Из ныне здравствующих ученых существенных успехов в этом направлении достигли С.И. Вайнштейн, В.П. Дьяконова, томские археологи и этнографы, создавшие с привлечением ученых из Екатеринбурга, Новосибирска, Омска и некоторых других городов многотомный труд "Очерки культурогенеза народов Западной Сибири" (под редакцией Н.В. Лукиной).

В этом периоде, наиболее слабо изученном и определяемом нами как современный, видимо, можно выделить отдельные этапы. Первый этап, возможно, укладывается в хронологические рамки 30-х годов - середины 40-х годов ХХ в. и характеризуется не столько масштабами экспедиций, сколько формированием и развитием внутренних научно-интерпретационных подходов к проблеме сопряжения археологических и этнографических знаний. Второй этап приходится, скорее всего, на время со второй половины 40-х годов и почти до конца 70-х годов ХХ в., когда наряду с продолжающимися методолого-теоретическими и методическими разработками на стыке археологии, этнографии и других смежных научных дисциплин (А.П. Дульзон, А.П. Окладников, С.П. Толстов, В.П. Чернецов и др.) проводились практические археолого-этнографические комплексные работы грандиозными экспедициями в Сибири и Средней Азии (Тувинская, Хорезмская), отчасти на Кваказе и в некоторых других регионах СССР.

Третий этап, начавшийся в конце 1970-х гг. и продолжающийся в наши дни, характеризуется существенным наращиванием методолого-теоретических, в т.ч. и историографических исследований в области интеграции (а не просто контактности, координации или даже комплексности, хотя последняя дефиниция ближе к интеграции, и все же полностью не совпадает с ней) археологических и этнографических исследований (работы С.А. Арутюнова, В.В. Боброва, В.Б. Богомолова, И.Г. Глушкова, А.В. Головнева, С.В. Гусева, А.В. Жука, А.М. Илюшина, А.Н. Калабанова, А.В. Кенига, Л.С. Клейна, М.А. Корусенко, Е.Е. Кузьминой, Г.Е. Маркова, В.И. Матющенко, Б.В. Мельникова, О.М. Мельниковой, В.И. Молодина, А.М. Решетова, О.М. Рындиной, Д.Г. Савинова, В.И. Семеновой, С.Ф. Татаурова, Л.А. Татауровой, С.С. Тихонова, Н.А. Томилова, А.М. Хазанова, Ю.Ю. Шевченко, В.А. Шнирельмана и др.). В то же время достигаются конкретные и порой весомые научные результаты в археолого-этнографическом интеграционном изучении культуры, социума, этнической истории и других проблем учеными Ижевска, Кемерова, Москвы, Новосибирска, Омска, Санкт-Петербурга, Сургута, Томска, Якутска и ряда других городов.

Наметившиеся существенного характера сдвиги в формировании этноархеологии как выделившегося направления в отечественной науке, или даже как выделяющейся самостоятельной науки подводит нас к возможности выделения, вероятно, в недалеком будущем, еще одного, четвертого периода, начало которого, может быть, будет определяться серединой 90-х годов ХХ в. Именно в середине - второй половине 1990-х гг. сформулированы основные положения об этноархеологии как отрасли научных знаний и учебной дисциплине, определены ее объект, предмет, проблемы, источники, методы и т.д., и этим заложена методолого-теоретическая база отечественной этноархеологии наряду с научными наработками и накопленными этноархеологическими знаниями. Отметим, что впервые формулировки этноархеологии и ее проблем даны в советской науке еще в 1980-х гг. В.А. Шнирельманом, который рассматривал ее как "… направление исследования, появившееся на стыке археологии и этнографии…" Под этноархеологией многие отечественные ученые сегодня вслед за омскими исследователями стали понимать научное направление, складывающееся во второй половине ХХ в. в результате интеграции археологических и этнографических исследований и призванное решать круг проблем по истории культуры и общества особым способом - на основе сопряжения археологического и этнографического видения этих проблем.

Объем взаимодействия и взаимопроникновения археологии и этнографии в деле реконструкции и конструирования социокультурных комплексов археологического прошлого и их отдельных составных, в деле изучения этих комплексов и процессов их формирования и функционирования оказался очень большим. Поэтому встал вопрос о качественно новом сближении этих наук на уровне интеграции и появлении нового этноархеологического научного направления.

Представляется, что актуальность этноархеологических исследований связана с получением новых знаний, с переосмыслением (насколько это возможно) результатов прошлых исследований (видимо, прежде всего в археологии и палеоэтнографии) под углом предмета и проблем этноархеологии, с использованием этноархеологических знаний в других науках (культурологии, социологии, социальной философии и др.), а также отчасти в современной практике решения социокультурных проблем.

Теперь вопрос о том, является ли этноархеология в российской науке научной дисциплиной. Для формирования новой научной дисциплины необходимы определенные условия и факторы. Среди них основными являются: 1) социальная потребность в знаниях нового научного направления; 2) научные наработки, методы, накопленные знания и т.д.; 3) уровень дисциплинарной организации науки, взаимодействие между учеными и т.д.; 4) подготовка специалистов данного профиля (наличие специальности, учебных курсов, учебников, кафедр и т.д.).

Относительно социальных и научных условий для формирования отечественной этноархеологической дисциплины можно ответить положительно - такие условия складываются. А что касается третьей и четвертой позиций, то здесь пока обнаруживается явный недобор, хотя имеется и положительная динамика.

Проявились некоторые стороны дисциплинарной организации этноархеологии. Группы этноархеологов сложились или складываются в Москве (в Институте этнологии и антропологии им. Н.Н .Миклухо-Маклая РАН есть даже сектор этноархеологии), Омске, Кемерово, Сургуте, Ижевске, Томске и некоторых других городах. Работает (с 1993 г.) ежегодный Международный научный семинар "Интеграция археологических и этнографических исследований" с публикацией всех его материалов в сборниках научных статей. С целью апробации своих идей и результатов исследований организаторы семинара, а это омские научные учреждения, провели его в 1993-1999 гг. в Омске, Новосибирске, Уфе, Санкт-Петербурге, Москве. Выходит (с 1996 г.) ежегодный альманах в многотомной серии "Этнографо-археологические комплексы: Проблемы культуры и социума". Предприняты первые шаги по подготовке этноархеологов в вузах - изданы и готовятся учебные пособия, читается курс лекций "Введение в этноархеологию" в Омском государственном университете, омичами защищаются дипломные работы и кандидатские диссертации, интегрирующие археологические и этнографические материалы, методы, знания и т.д. Но будет ли выделен этот четвертый период в истории археолого-этнографического направления, это зависит от результатов работы этноархеологов сегодня, и вопрос этот может быть решен только в XXI в.

* Работа впервые опубликована : Интеграция археологических и этнографических исследований: Сб. науч. тр. / Под ред. А.Г. Селезнева, С.С. Тихонова, Н.А. Томилова. - Нальчик; Омск: Изд-во ОмГПУ, 2001. - С. 20-23.

© Н.А. Томилов