Ю.С. Худяков, С.А. Комиссаров

Россия, Новосибирск, Институт археологии
и этнографии СО РАН

ИЗУЧЕНИЕ КОЧЕВОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ
ВОСТОЧНОГО ТУРКЕСТАНА*

Современная тенденция в оценке взаимодействия человеческих сообществ и природных систем предполагает учет исторического опыта эйкуменизации различных типов ландшафтов. В аридных экологических зонах вынужденная адаптация к экстремальным условиям специфическим образом трансформирует экономику, социальную организацию и культуру номадов. Большинство кочевых сообществ, известных нам по историческим и этнографическим сведениям, находились в тех или иных контактах с земледельческими цивилизациями. Поэтому, по мнению такого авторитетного специалиста в данной области как А.М. Хазанов, кочевники в принципе не могли существовать вне связей с внешним миром и другими, качественно отличными социумами. Однако, по мнению Н.Н. Крадина, "номады в принципе могли обходиться без земледельческих рынков и городов. Само по себе кочевое скотоводство является достаточно независимым и сбалансированным типом адаптации в аридных экологических зонах". Исключительная устойчивость всех составляющих общественного бытия кочевников (от предметов домашнего обихода до эпоса) позволяет предположить, что первоначально они, эти составляющие, складывались в рамках закрытой гомеостатической модели. Наиболее вероятно отнесение их генезиса к ранним этапам существования кочевых народов, зафиксированных и дошедших до нас в виде археологических объектов.

Одним из регионов, изучение которого в данном аспекте представляет вполне самостоятельный интерес, является Восточный Туркестан, соответствующий по современному административному делению Китая Синьцзян-Уйгурский автономный район, к которому тесно примыкает западная часть провинции Ганьсу. Для данного региона характерно преобладание горно-степных и пустынных ландшафтов, а также крайне засушливый аридный климат. "Атмосферных осадков в Центральной Азии выпадает ничтожное количество, примерно столько же, сколько в самых сухих частях Сахары". В некоторых районах Синьцзяна по пять лет подряд не бывает дождей, биологическая жизнь связана с весьма ограниченными водными ресурсами. В столь экстремальных условиях вмещающей природной среды выбор рациональной модели природопользования с глубокой древности был одним из основных условий выживания человеческих сообществ, освоивших территорию Восточного Туркестана еще в эпоху палеолита. Возможности для стабильного, устойчивого существования и развития в условиях аридного ландшафта и засушливого климата существенно расширились для населения данного региона в эпоху освоения одной из основных форм производящего хозяйства - кочевого скотоводства. На базе культурно-хозяйственного типа кочевых скотоводов сложились основы цивилизации кочевников Центральной Азии.

Изучение кочевнических культур Восточного Туркестана учеными России и других европейских стран началось в XIX в. Одним из первых путешествие в Кашгар в 1858 г. удалось совершить известному казахскому ученому Ч.Ч. Валиханову. В 1870-1890-х гг. в Восточном Туркестане побывали экспедиции Н.М. Пржевальского, Г.Н. Потанина, Г.Е. Грумм-Гржимайло и др.

Наиболее существенные результаты в собственно археологическом исследовании региона были достигнуты российскими и европейскими учеными в конце XIX - первой трети XX вв. В 1890-1891 гг. путешествие по Памиру, Тянь-Шаню и сопредельным областям совершил выдающийся шведский исследователь Свен Гедин. В дальнейшем, в 1893-1897, 1899-1902, 1906-1907 и 1927-1935 гг. он выступил организатором еще четырех экспедиций в Центральную Азию, включая Синьцзян и Тибет, в которых и сам принимал активное участие, внеся, тем самым, значительный вклад в развитие китайской археологии. Коллекции, собранные С. Гедином, были выставлены в крупнейших музеях Европы и привлекли к себе всеобщее внимание. Он опубликовал несколько книг, переведенных на многие европейские языки, в том числе на русский. Все это способствовало активизации в исследовании синьцзянских древностей. В ходе своих путешествий по Восточному Туркестану С. Гедин пользовался поддержкой ученых Германии и России, российских дипломатов (в частности, консула Н.Ф. Петровского). Шведский исследователь зафиксировал находки на поселении в окрестностях Каргалыка и провел раскопки буддийского храма на городище в пустыне Такла-Макан. Там удалось обнаружить и зарисовать цветные настенные росписи, фрагменты бумаги с надписями, глиняные пластинки, деревянные резные украшения. По словам самого С. Гедина, "внутри страшной пустыни Гоби и именно самой пустынной ее части погребены под песком целые большие города, остатки когда-то цветущей цивилизации". Много терракотовых и бронзовых статуэток, бронзовых бляшек и монет, древних рукописей он обнаружил на памятнике Барасан в окрестностях Хотана.

В 1898 г. в Восточном Туркестане работала экспедиция Д.А. Клеменца - первая специально снаряженная и направленная Российской Академией наук археологическая экспедиция в том районе. Д.А. Клеменц обследовал в Турфанском оазисе памятники Яр-Хото, Безеклик, Туюк-Мазар и некоторые другие, собрал ценные материалы, зафиксировал рунические надписи в пещерах. Большую коллекцию археологических находок собрал консул России в Кашгаре Н.Ф. Петровский. Изучением древних памятников Синьцзяна занимался и другой русский дипломат, консул в Урумчи Н.Н. Коротков. Собранные ими материалы обрабатывались ведущими учеными тот времени (например, академиком С.Ф. Ольденбургом). С 1900 г. начал свои многолетние исследования в Восточном Туркестане М.А. Стейн, уроженец Будапешта, член-корреспондент Венгерской Академии наук, который в 1904 г. перешел из австро-венгерского в британское подданство. В 1900-1901, 1906-1908, 1913-1915 гг. он совершил три большие экспедиции в пределы Синьцзяна, собрал колоссальный археологический материал, опубликованный в нескольких книгах, причем их серийное издание продолжается до сих пор. Еще в 1902 г. в Восточном Туркестане начала работать Германская археологическая экспедиция под руководством А. Грюнведеля, а затем А. фон Ле Кока. В результате ее деятельности собраны богатейшие материалы по настенной живописи и средневековым рукописям, а также другие культурные остатки. А. Грюнведель опубликовал древности из памятников Турфанского оазиса. А. фон Ле Кок издал серию монографий по фрескам Восточного Туркестана, опубликовал собранные манускрипты и археологические находки. Также в начале XX в. в Восточном Туркестане работали японская экспедиция К. Отани и французская П. Пельо.

В 1902 г. на XIII конгрессе ориенталистов было окончательно оформлено создание Международного союза для изучения Средней и Восточной Азии, во главе которой встали члены российского национального комитета академики В.В. Радлов и С.Ф. Ольденбург. Сам Русский комитет был учрежден при МИД, что давало возможность использовать дипломатических документов, а также сотрудничать с консульскими представителями в Китае.

В 1906-1908 гг. путешествие в Восточный Туркестан совершил полковник Генерального штаба российской армии, впоследствии ставший фельдмаршалом, регентом и президентом Финляндии, К.Г.Э. Маннергейм. Его материалы по древней живописи были изданы только в 1990 г.

Самые крупномасштабные археологические исследования древностей Восточного Туркестана проведены экспедициями Российской Академии наук в 1909-1910 и 1914-1915 гг., которые возглавлял С.Ф. Ольденбург. Им были проведены обследования в районе Кашгара и Шикшина. Собранные экспедицией богатейшие коллекции легли в основу научных исследований, проводившихся в России в течение всего XX в. Завершением этого периода в истории изучения древностей Восточного Туркестана можно считать Центрально-азиатскую экспедицию Н.К. Рериха.

В результате этих работ, проводившихся учеными разных стран в течение нескольких десятилетий с конца XIX до первой трети XX вв., собран обширный археологический материал, который был частично обработан, осмыслен и введен в научный оборот. В современной китайской историографии велик удельный вес критической, а подчас прямо негативной оценки первого периода археологических изысканий, много говорится об "империалистическом" характере большинства экспедиций. Вряд ли можно согласиться с таким подходом. Все перечисленные выше ученые исходили из соображений научной целесообразности и действовали в соответствии с исследовательской методикой своего времени. Следует специально подчеркнуть, что именно в рамках "западного" этапа начинает складываться самостоятельная китайская археологическая школа. В частности, на примере Синьцзяна можно видеть, что первый и наиболее знаменитый китайский исследователь этой территории, Хуан Вэньби, начинает свою деятельность в качестве начальника отряда в составе совместной шведско-китайской (так называемой Северо-западной) экспедиции под руководством С. Гедина.

Применительно к теме нашего исследования результаты академических экспедиций конца XIX - первой трети XX вв. позволили поставить вопрос о взаимосвязях кочевых и оазисных культур Восточного Туркестана, о влиянии на них Срединной империи, о существовавших между ними торговых и культурных контактах, о религиозных воззрениях кочевников; даже реконструировать (благодаря настенной живописи) внешний облик представителей отдельных племен. Была отмечена устойчивость в развитии отдельных традиций. В этом плане примечательна работа Ю.Н. Рериха, который показал, как искусство "звериного стиля", зародившееся в среде индоиранских кочевников, сохраняется среди современных тибетских номадов.

К сожалению, большая часть находок происходила из сборов на поверхности или приобреталась у местных жителей, а проводившиеся раскопки не всегда строго документировались. Поэтому для характеристики культур древних и средневековых кочевников Восточного Туркестана было необходимо проведение новых раскопок и сопоставление полученных находок с письменным источниками, что и осуществляется китайскими учеными в последние десятилетия. Среди археологических памятников с достаточной степенью уверенности выделены отдельные кочевнические элементы, связанные, прежде всего, с ранними - скифским и хуннуским - этапами. Для более поздних периодов созданы обобщающие работы, основанные большей частью на письменных и эпиграфических источниках. Они могут быть существенно дополнены музейными материалами. В соответствии с имеющимися источниками возможно дальнейшее исследование поставленной в заголовке статьи проблемы по двум направлениям: 1) выделение "чисто" кочевнического комплекса, без существенных "примесей" со стороны оседлых культур; 2) выделение в составе композитных комплексов кочевнических элементов и установление степени их важности для формирования и функционирование данного образования. Последний вариант представляется более предпочтительным, поскольку позволяет также на конкретных материалах поставить вопрос о соотношении кочевых и оседлых цивилизаций в истории региона.

* Работа выполнена по гранту РГНФ № 99-01-00319

* Работа впервые опубликована : Интеграция археологических и этнографических исследований: Сб. науч. тр. / Под ред. А.Г. Селезнева, С.С. Тихонова, Н.А. Томилова. - Нальчик; Омск: Изд-во ОмГПУ, 2001. - С. 134-137.

© Ю.С. Худяков, С.А. Комиссаров