4.3. Определение численности коренного населения Сибири в XVII – первой половине XVIII вв.

Численность коренного населения Сибири с конца XVI в. до 1760-х гг. определяется преимущественно по данным окладных ясачных книг. При этом исследователи, как правило, для перевода числа ясачных в число всего (мужского и женского) населения пользуются коэффициентом 4. Он был выведен Б.О. Долгих для исчисления населения почти всей Сибири, за исключением южных скотоводческих групп, для выявления численности которых им же был предложен коэффициент 5 [56] . Коэффициент и был выведен для тундровой и таежной зон по данным Приполярной переписи населения 1926–1927 гг.

Дальнейшие исследования демографических процессов у коренных народов Сибири показали, что в ряде случаев условный коэффициент 4 не соответствует некоторым объективным показателям численности населения или его демографической структуре. Так, М.М. Громыко, исходя из того, что средний размер татарской семьи был равен 5–7 чел., предлагает для определения численности тюменских татар по данным подворной переписи 1719 г. использовать для перевода числа дворов ясачных, служилых, захребетных и некоторых других более малочисленных групп татар, а также бухарцев коэффициент 5 [57]. Б.О. Долгих при выявлении числа коренного населения Тюменского уезда на середину и конец XVII в., а также на начало XVIII в. применял коэффициент 4 [58] , хотя и считал возможным, о чем речь шла уже выше, для определения численности ряда этнических образований вводить коэффициент 5.

Специальное внимание этому вопросу уделяет Н.Ф. Емельянов. Он считает, что коэффициент 4 верен лишь для периода после 1764 г., когда ясак стал взиматься со всего трудоспособного мужского населения в результате подушной переписи 1763 г. Но до 1764 г., как он показывает на материалах Среднего Приобья, «...ясак устанавливался не на здорового работника мужчину-охотника, а на главу семьи-юрты». Отсюда и появляется возможность определить численность населения, исходя из данных о числе ясачных и среднем размере семьи [59]. Один обнаруженный нами документ конца XVII в. по туринским татарам подтверждает положение о ясачных как главах семей или хозяйств. В переписной книге ясачных татар Туринского уезда в Сындричевой (Индричеевой) волости числилось в тот период 9 хозяйств и 9 ясачных татар – глав этих хозяйств [60] . Известно, что в начале XVIII в., в 1706 г., в этой волости было записано 8 ясачных татар.

Н.Ф. Емельянов при выведении коэффициента перевода использовал материалы I ревизии населения (подушной переписи) 1720 г. Во время I и II ревизий сибирское ясачное население не учитывалось, указ об их ревизии впервые вышел лишь в 1761 г. [61]. Но по какой-то случайности в 1720 г. было переписано все население (мужчины и женщины) ясачных чулымско-тюркских волостей. Эти материалы отложились в «Деле о ревизии населения Томского уезда 1720 года» [62]. Н.Ф. Емельянов выводит, что «в 1718 г. у чулымцев числилось 40 плательщиков ясака, а фактически имелось около 500 д.м.п.», и предлагает применять по отношению к данному населению коэффициент не менее 10 [63] .

В действительности в шести волостях нижнечулымских тюрков в 1720 г. были зафиксированы 87 юрт (семей) и 1074 чел. обоего пола [64]. Количество ясачных этих же волостей (Б. Байгульской, М. Байгульской, Каргачиной, Кызылдеевой, Аргунской и Ячинской) с 1706 по 1718 гг. фактически не менялось и в 1718 г. составляло 32 чел. [65]. Таким образом, на одну юрту в среднем приходилось 12,3 чел. «Такое уплотнение населения в юртах, безусловно, – пишет Н.Ф. Емельянов, – было связано с реакцией на ясачную политику правительства, которое предусмотрело взимание ясака с глав семьи без учета всего взрослого населения» [66] . Из приведенных данных видно, что из 87 глав юрт только 32 были обложены ясаком, остальные 55 либо совсем укрывались от ясака, либо должны были сдавать его через плательщиков ясака.

Это обстоятельство не ускользнуло и от внимания Б.О. Долгих, отмечавшего, что в Томском уезде численность мужчин в волостях преуменьшалась из-за очень высокого ясачного оклада, какая-то их часть оказывалась в составе захребетников. И далее он писал: «Формальное уменьшение численности ясачного населения Томского уезда к концу XVII в. в значительной степени следует объяснить этим обстоятельством» [67] . Б.О. Долгих считал, что начиная с середины XVII в. цифры на 10–20% преуменьшают численность плательщиков ясака в этом уезде. В Причулымье преуменьшение явно было еще большим. Если вывести из данных 1720 г. коэффициент для пересчета ясачных шести названных волостей в общую численность населения, то он будет равен 33,6.

Мы вполне согласны, что исходя из цифр ясачных «точно определить численный состав местных жителей практически невозможно» [68]. Тем более здесь не подходят предлагаемые Б.О. Долгих коэффициенты 4 или 5 и способ пересчета, примененный им для демографических выводов и по Причулымью [69] .

На условность применения коэффициента 4 в отношении численности сибирских ненцев указывает В.И. Васильев. Ситуация, правда, складывается там обратная: «...использование названного коэффициента дает общую цифру численности лесных ненцев в 1695–1712 гг. значительно выше их фактической численности, устанавливаемой ревизскими сказками 1783–1795 гг.» [70]. При подсчетах процентного соотношения ясачных плательщиков и общей численности населения ряда ненецких родов оказалось, что оно всюду составило свыше 40%, а не четвертую часть. Такой конкретный анализ материалов позволил В.И. Васильеву прийти к выводу, что численный состав лесных ненцев не изменился в конце XVII–XVIII вв. в сторону уменьшения, а «...был относительно стабилен, с тенденцией к определенному росту в отношении отдельных родов» [71]. В целом В.И. Васильев считает, что коэффициент 4 для подсчетов общего количества коренного населения XVII в. по числу плательщиков ясака применим лишь для отдельных этнических образований [72] .

В 1981 г. было опубликовано сообщение В.А. Туголукова «Об определении численности коренного населения Северной Сибири в XVII веке» [73]. В нем он, в частности, обратил внимание на то, что с исторической точки зрения осуществленная Б.О. Долгих «...экстраполяция половозрастных соотношений у народов Северной Сибири периода 1920-х годов на XVII в. не вполне корректна», и предпринял своеобразную проверку правильности применения коэффициента 4 по данным переписи ясачного населения Мангазейского уезда 1682 г. Оказалось, что цифры о численности всего населения, полученные путем просчета от числа всех мужчин с использованием коэффициента 2 и путем просчета от числа плательщиков ясака через коэффициент 4, почти совпали (3100 и 3400 чел.). Исходя из этого результата В.А. Туголуков пришел к заключению, что «...на примере эвенкийского населения Туруханского края полностью подтверждается правомерность статистической методики Б.О. Долгих» [74] .

При изучении проблемы этнической истории сибирских татар и чулымских тюрков, в частности при работе над вопросом о численности разных тюркских групп Западной Сибири конца XVI–XVIII вв., нам сразу же бросился в глаза частый разрыв между численностью населения конца XVII – начала XVIII вв., высчитанной с применением коэффициента 4, и численностью населения второй половины XVIII в., определенной по данным подушных переписей (ревизий). В связи с этим и возникло сомнение, действительно ли был такой резкий разрыв, необъяснимый историческими событиями и естественным демографическим процессом, и во всех ли случаях применим коэффициент 4 для XVII – начала XVIII вв.

Поиски в архивах позволили нам выявить два документа, хранящихся в ЦГАДА, – это отрывок из переписной подворной книги захребетных татар и не имеющая начала «Книга переписная татар, живущих по р. Иртышу» [75] . Обе эти книги по характеру и содержанию записей очень сходны друг с другом и охватывают данные о 31 населенном пункте тюменских и тобольских татар. Датируются эти документы приблизительно XVII веком, хотя, на наш взгляд, не исключено, что они относятся к первой половине XVIII в. В книгах содержатся данные о численном составе каждого двора с указанием мужчин и женщин всех возрастов и охватываются категории захребетных, служилых татар, юртовских бухарцев и татар-казанцев.

Для подсчетов всего мужского и женского населения по тюменским татарам нами были использованы данные юрт Каскаринских, Матмасовых, Тарханских и Чечкиных, в основном по захребетным татарам, на основании которых и был введен коэффициент перевода числа мужского трудоспособного населения в общую численность населения 5,5. Средний численный состав двора (семьи) оказался равен 5,5 чел. [76]. М.М. Громыко отмечает, что захребетные татары «...могли иметь неполные семьи, так же как и дворы гулящих татар и вдов», и предлагает использовать для вычисления численности тюменских татар XVIII в. коэффициент 5 [77]. Как видим, для XVII в. меньший размер семьи (семьи захребетных татар) оказался равен 5,5 чел. Можно предположить, что обычный численный состав семьи ясачных и служилых татар был выше. Например, для 80-х гг. XVIII в. у тоболо-иртышских татар размер семьи в ряде случаев достигал 8 и более человек [78] .

Поскольку основной формой семьи сибирско-татарского населения уже в XVII в. являлась моногамная семья, то в большинстве случаев на каждую семью приходилось по одному плательщику ясака, гораздо реже 2 плательщика. Наконец, были семьи и без плательщиков ясака, точное число таких захребетников по тюменско-туринской группе нам остается неизвестным. Кроме того, неучтенной осталась численность семей татарских абызов и мулл. Учитывая все это, следует признать, что коэффициент 5,5 для просчета всего населения от числа трудоспособных мужчин может быть еще и недостаточно высок. И все же, не имея других более конкретных данных для корректировки, мы предпочитаем придерживаться его.

Вычисления по первой половине XVIII в. произведены от числа глав семей, при этом для 1701–1702, 1705–1707 и 1719 гг. для ясачных и служилых татар использован коэффициент пересчета 5,5, а для неподатного населения (отставные ясачные и служилые, захребетные, «гулящие» татары и вдовы татарские) – более низкий коэффициент 5. В связи с постепенным уменьшением среднего размера семьи у тюменско-туринских татар (в 1782 г. он снизился до 4,8 чел.) для определения численности населения по данным 1741–1742 гг. для всех категорий татар взят коэффициент перевода 5.

Для подсчетов всего мужского и женского населения по тобольской группе для XVII – первой четверти XVIII вв. выведенный нами коэффициент перевода мужского трудоспособного населения оказался равен 5,1. Он получен по данным 26 татарских деревень, относящимся к концу XVII в. [79]. При определении численности тарских татар конца XVI – середины XVIII вв. для перевода числа ясачных плательщиков, служилых и новокрещенных татар в число всех жителей использован коэффициент 4. Он выведен на основании данных 1698 г., в которых указана, правда, лишь мужская часть хозяйства аялынских и туралинских татар [80]. Не исключено, что этот коэффициент немного занижен, но для XVII в. других данных мы не имеем. В 1795 г. средний размер татарской семьи в этих местах составлял 4,3 чел. [81] . Но в XVII в. вряд ли он был выше данной цифры, поскольку территория тарских татар подвергалась частым нападениям степных кочевников, сами они принимали участие в военных выступлениях против русских властей и против калмыков, что приводило к гибели части населения и уводу в плен. Для установления численности захребетных татар, единственная цифра по которым в XVII в. имеется лишь в данных 1698 г., применен полученный коэффициент перевода 3. Следует заметить, что число захребетных татар оказалось почти равным количеству служилых татар, чьими захребетниками они и были. На основе этого обстоятельства были выведены цифры и по более ранним периодам, хотя в первой половине XVII в. при недостаточно полном учете их могло быть еще больше.

Определенные затруднения возникли при определении численности тюркоязычного населения Среднего Приобья за период XVII–XVIII вв. Это связано прежде всего с тем, что в волостях обских татар проживали и селькупы, а в документах давалась, как правило, суммарная численность ясачного или всего населения.

В начале XVII в. в волостях обских татар числилось 70 плательщиков ясака [82]. Основной формой семьи в тот период у коренного населения Томского Приобья была большая семья [83]. Помимо близких родственников такие семьи включали иногда и зависимых захребетников. Даже где-то в середине ХIХ в. и позднее, по воспоминаниям старожилов, были семьи, насчитывавшие 20–30 чел. [84]. В начале ХIХ в., по данным 1805 г., средний размер двора (семьи) обских татар составил почти 6,5 чел. [85]. К приходу русских он был, наверняка, еще больше, но даже используя этот коэффициент, мы получаем примерную цифру численности всего коренного населения этой части Приобья в начале XVII в. в 450 чел. В 1646 г. принесли присягу царю 78 обских князьков ясаулов и их «товарищей» [86] . Численность всего населения на этот год составила не менее 500 чел.

Точные данные о мужском населении ясачных волостей мы имеем, начиная с середины XVIII в. [87]. До этого нам известны лишь числа ясачных плательщиков, являвшихся, как правило, главами семейных хозяйств, которые приведены по волостям до XVII в. Б.О. Долгих [88], а для первой четверти XVIII в. – И. Кузнецовым-Красноярским [89]. В конце XVII – начале XVIII вв., а точнее с 1691 по 1718 гг., изменений в численности плательщиков ясака по всем волостям обских татар не происходило – держалась стабильная цифра в 29 чел. Если для подсчета общего числа всего населения использовать также коэффициент 6,5 чел., то оно составит около 190 чел. В 1751 г. в этих волостях проживали свыше 1000 человек. Такой быстрый рост населения меньше чем за полета лет ничем не может быть объяснен. Точное число трудоспособных мужчин явно скрывалось от царских властей местными жителями. По этому поводу Н.Ф. Емельянов пишет: «Во второй половине XVII в. и первой четверти XVIII в. по некоторым волостям количество ясачных людей оставалось постоянным, хотя в этот период нападения кочевников были редкими. В это время юрты-семьи росли численно и выделялись новые, но это тщательно скрывалось от царской администрации, которая не в состоянии была наладить постоянный контроль и учет» [90] .

Для начала XVIII в. примерная численность обских татар определена нами следующим образом. Среднегодовой прирост их в первой половине XVIII в. был не ниже или немного ниже показателя, выведенного за 1751–1820 гг. (1,2%) [91] , и составлял где-то около 1%. За 50 лет прирост населения был равен примерно 50%. Исходя из числа мужчин Темерчинской, Б. и М. Шегарских и Соргулиной волостей (Б. и М. Провские волости не включены в подсчеты, так как в них жили в большом количестве и остяки, а Обско-Тутальская волость в начале XVIII в. вообще еще не существовала) в 1751 г. в 226 чел., численность мужчин в этих волостях мы определяем на начало XVIII в. примерно в 150 чел., всего населения – в 300 чел., а с людьми Б. и М. Провских волостей где-то в 550 чел. По сравнению с началом XVII в. количество коренного населения в начале XVIII в. увеличилось больше чем на 20%.

Впервые появляется возможность определить примерное число тюркоязычного населения этих волостей. По данным 1805 г., тюркоязычная (татарская) часть юрт Тугулинских составляла примерно 50% от всех жителей М. Провской волости, а татары юрт Казырбакских – 18% от всех жителей Б. Провской волости. Если в какой-то мере такое соотношение было и в начале XVIII в. (а вернее всего, что в процентном отношении тогда количество остяков было больше), то общая численность обских татар составила весьма примерно где-то 370 чел.

Некоторые данные о нашем опыте определения численности коренного сибирского населения, а также результаты исследований других ученых показывают, что соотношение плательщиков ясака и всего населения в разных районах Сибири было различным. Оно зависело от особенностей местной демографической ситуации, от формы семьи, от полноты учета ясачного населения и других факторов. В ряде мест Сибири в число ясачных плательщиков записывали только «князьков» и их «товарищей» и устанавливали высокие ясаки, пытаясь этим самым компенсировать недостатки учета населения. В других местах плательщиками ясака являлись главы семей (дворов, юрт), а в третьих – все трудоспособные мужчины в возрасте от 16 лет. В разные периоды с постепенным наведением порядка в учете населения состав категории плательщиков мог меняться. Все эти вопросы не изучены еще всесторонне, и поэтому в каждом конкретном случае желательно проводить поиски данных, на основе которых можно, выводить конкретные коэффициенты пересчета населения.

Казалось бы, в данной научной ситуации можно и отказаться от вывода Б. О. Долгих об универсальности применения коэффициентов 4 и 5. Но результаты выведения конкретных коэффициентов по отдельным группам коренного населения, в которых категорию плательщиков ясака составляли все трудоспособные мужчины в возрасте от 16–18 до 55–60 лет и учет ясачного населения проводился достаточно полно, показывают, что они в целом варьируют действительно в пределах 4–5, лишь изредка доходя до 6 или снижаясь до 3–3,5. Поэтому, когда нет точных данных для выведения, так сказать, местного коэффициента, но известен именно такой характер категории плательщиков ясака, коэффициент 4 по-прежнему приемлем для приближенного определения численности ясачного населения Сибири. Мы применили его, в частности, при выявлении численности ясколбинских, курдакско-саргатских, барабинских, томских и других групп татар Западной Сибири.

Заманчивой представляется перспектива использования демографических данных второй половины XVIII – начала ХIХ вв. для экстраполяции половозрастных соотношений на XVII – первую половину XVIII вв. Так, З.П. Соколова при определении численности обско-угорского населения XVII – начала XVIII вв. вычислила по данным исповедных росписей церковных метрических книг конца XVIII в. переводные коэффициенты, которые оказались равными для Березовского и Туринского уездов 3,2, для Сургутского – 3,1, для Тобольского – 3,6. И только для определения численности населения Верхотурского и Пелымского уездов, по которым отсутствовали данные о возрасте записанных людей, она использовала предложенный Б. О. Долгих общий коэффициент 4 [92] .

Но в использовании для подсчетов численности коренного населения XVIII в. коэффициентов, полученных даже по материалам второй половины XVIII – начала XX вв., требуется конкретно-исторической подход, учет социально-экономической и политической обстановки. Так, например, в начале XIX в. по 4 барабинским волостям (Тунужской, Любейской, Каргалинской и Туражской) средний численный состав семей был 5,1 чел. на одно домохозяйство (511 домохозяев и 2594 чел.) [93] . Плательщиков ясака в этих волостях в XVII–XVIII вв. в основном и образовывали главы семей. Тем не менее эта цифра не может быть использована для XVII – первой половины XVIII вв., так как многочисленные войны в самой Барабе, грабежи, восстания, уводы жителей в плен за пределы Барабы в тот период значительно сокращали численность населения и численный состав отдельных семей. Поэтому в данной ситуации нами при определении численности всех барабинских татар был использован условный коэффициент перевода 4 при отсутствии точных данных о среднем численном составе семей барабинцев для того времени.