Заключение

Этническая история рассматривается нами прежде всего как цельное научное направление, являющееся синтезом этнографии и истории, объединяющее историко-генетический, стадиальный и другие подходы при исследовании проблем. Ее объектом в целом является история историко-культурных общностей, в первую очередь этнических, а предметную область составляют процессы становления (формирования), развития и трансформации историко-культурных общностей, т.е. прежде всего этнические и этносоциальные процессы. Объект данного научного направления представляется многосторонним и охватывает историю этнических общностей на уровне основных этнических подразделений – этносов, метаэтнических общностей, этнических групп, а также этнографических общностей – этнографических групп, историко-этнографических общностей. В составе последних выделяются континентальные, субконтинентальные или провинциальные, областные, региональные и районные историко-этнографические общности. Хронологические рамки этнической истории охватывают эпохи, начиная со времен первобытного общества и вплоть до настоящего времени. В качестве разделов этнической истории выделяются этнокультурная история, этноязыковая, этнопсихологическая, этнодемографическая, этнографическая (экстерриториальная), этносоциальная история и другие направления, связанные с изучением истории одного или нескольких компонентов этнической или этнографической общности. Каждый из разделов определяется также предметной областью, которую составляет соответствующий вид этнических процессов – этнокультурных, этноязыковых и т.д.

При рассмотрении вопроса о соотношении этногенеза и этнической истории мы приходим к выводу, что в предложенном понимании объекта и предмета этнической истории этногенез является ее неотъемлемой частью, так как формирование этнической общности представляет собой фактически этнические процессы и предстает как определенный этап этнической истории. Этногенез выделяется из нее лишь как период, связанный с собственно этногенетическими процессами, иначе – с трансформационными этническими процессами: этногенетическими дивергенцией, консолидацией и миксацией. Этноэволюционные процессы и этническая ассимиляция определяются общим понятием «собственно этноисторические процессы», которое хорошо согласуется с понятием этнической истории в узком значении, охватывающем этническое развитие уже сформировавшихся историко-культурных общностей. Выявляется сложная диалектика взаимодействия этногенетических и этноисторических процессов, в значительной мере связанная с тем, что этническое, будучи самостоятельным явлением, само по себе есть лишь особая форма существования и проявления социально-исторического.

Перспективными представляются исследования на стыке этнической истории и этносоциологии, которые приводят к формированию научного направления исторической этносоциологии. Предметом последней является динамика этнического как социального, динамика проявления этнического в собственно социальном, история взаимосвязи и взаимодействия этнического и собственно социального, т.е. этнических образований и общества.

При изучении ранних этапов этнической истории большое значение имеют археологические материалы, их роль в ряде регионов продолжает оставаться значительной и для поздних этапов, вплоть до XIX в. В целом на современном уровне науки выявляется относительно ограниченный выход совокупности археологических и этнографических данных в область этноисторической информации. Археологию и этнографию связывает прежде всего то, что культура в широком ее понимании является их общим объектом изучения. При использовании материалов этих двух наук для этнической интерпретации археологических памятников не следует, по нашему мнению, стремиться специально разграничивать материальные и духовные стороны культуры, которые дифференцируются, не только по сферам материальной и духовной деятельности, но и по степени зависимости тех или иных культурных явлений от экономической среды и по их функциональному назначению. Неучет каких-то явлений традиционно-бытовой культуры из-за поверхностного отнесения к слабо дифференцирующим или вообще к недифференцирующим в этническом плане материалам может привести к ошибочным результатам.

Признавая путь привлечения данных археологии и этнографии для изучения истории отдельных культурных явлений и выделения в них этнических свойств, на наш взгляд, следует обратить внимание прежде всего на изучение многокомпонентных культурных комплексов, которые мы предлагаем назвать этнографо-археологическими комплексами (ЭАК), подчеркивая их археологическую основу и учитывая внедрение методов и данных этнографии. При конструировании поэтапных ЭАК на разную хронологическую глубину увеличивается информативность материалов, которая может оказаться достаточной для выявления этнокультурных связей и в целом для изучения этногенетических и этноисторических процессов.

При рассмотрении истории хозяйственно-культурных общностей как разновидности этнографических нами было обращено внимание на связи их с хозяйственно-культурными типами. Это привело к выделению вторичных (интегрированных) ХКТ, образовавшихся в результате синтеза разных ХКТ, в частности в лесных и лесостепных районах Западной Сибири. На примере ряда групп сибирских татар и чулымских тюрков в настоящей работе был охарактеризован ХКТ оседлых и полуоседлых скотоводов-охотников-рыболовов лесостепи и южной части лесной зоны, выделены его подтипы. Изучение этого ХКТ показывает, что в переходных природных условиях на последней стадии существования первобытнообщинных отношений и на стадии раннеклассовых отношений происходили процессы стыка, синтеза, а точнее, интеграции двух групп взаимодействующих ХКТ с присваивающей и производящей экономикой. Интеграция в единую систему разнородных хозяйственных и культурных явлений привела к возникновению и длительному существованию своеобразных ХКТ, которые являются фактически вторичными или, как мы предлагаем их называть, интегрированными ХКТ. Такого рода интегрированные ХКТ возникли также в зонах стыка тайги и тундры, горно-степных и горно-таежных районов и в других местах с переходными природными условиями.

Интегрированные ХКТ формировались и функционировали в результате взаимодействия разных по происхождению групп население, поэтому они связаны с этногенетическими процессами и сопряжены прежде всего с этнокультурной историей населения. Изучение этих своеобразных ХКТ может быть успешно использовано для исследования этногенетических (прежде всего этнокультурных) процессов. В связи с этим представляется актуальным изучить на основании археологических, исторических и этнографических материалов в целом историю ХКТ в Сибири и соседних регионах.

Перспективными представляются поиски новых видов источников, новых методов изучения проблем этнической истории. Об этом свидетельствуют и наш опыт использования массовых записей родословных для выделения этнических и локально-этнографических групп, разработка методических приемов выборки и анализа генеалогических материалов при изучении этнического состава и этнической истории, опыт использования названий тугумов (семейно-родственных объединений) и данных генеалогий как источника по этнической истории, опыт исследования вопросов исторической этносоциологии. При изучении численности коренного населения XVII – первой половины XVIII вв. мы пришли к выводу, что соотношение плательщиков ясака и всего населения было неоднозначным в разных районах Сибири. Поиски объективных показателей для выведения коэффициентов перевода числа ясачных в число всего (мужского и женского) населения позволяют во многом по-новому осветить демографическую ситуацию, в частности, в Сибири.

В заключение хотелось бы еще раз подчеркнуть, что наше исследование проблем теории и методики этнической истории не следует считать каким-то цельным, тем более всеобъемлющим и законченным. Наоборот нам представляется, что цель исследования была бы достигнута, если бы данная книга способствовала появлению новых работ в этой области этнографии.