4.1. Методика выделения этнических и этнографических групп XVIII–XIX вв.

Во введении уже было сказано, что при выделении территориально-этнических и локально-этнографических групп тюркоязычного населения Сибири мы использовали факт важности эндогамии как этносохраняющего механизма [11] и опирались на разработанную З.П. Соколовой методику этнической дифференциации этносов на примере манси и хантов [12] .

При использовании этого метода нами коррелировалась взаимосвязь эндогамии группы и этноинтегрирующих комплексов в культуре, быте, языке. Даже первоначально нами были скорректированы друг с другом этноязыковая и этнокультурная дифференциации тюркского населения [13], а затем обе эти системы были сравнены с выявленной к тому времени системой эндогамных групп населения или, иначе говоря, этнодемографических общностей [14] . Сравнение подтвердило правильность выделения нами как этнических, так и этнографических групп. Степень эндогамной замкнутости для этнических групп сибирских татар, имеющих групповое этническое самосознание, оказалась довольно высокой: у тюменско-туринских, тобольских, курдакско-саргатских и тарских татар в конце XVIII в. она превысила 90 % (% внутригрупповых браков) и лишь у ясколбинских татар составила 88,5 %. Что касается выделения внутри этих групп более дробных локальных подразделений этнографического или этнического порядка, то внутригрупповая брачность варьировала у них в конце XVIII в. в основном в пределах 65–85 %, лишь у тюменских и туралинских татар этот показатель был несколько выше. (91,8 и 92,7 %). Подчеркнем еще раз, что выделение групп проводилось нами по совокупности показателей внутригрупповой брачности, особенностей культуры и языка с учетом исторических данных письменных источников. Вопрос определения этнического или этнографического характера группы был сопряжен с наличием или отсутствием группового этнического самосознания.

Но по целому ряду групп тюркского населения Западно-Сибирской равнины для периода XVII–XVIII вв. нам не удалось обнаружить достаточно массовых материалов об их браках. В то же время и по данным о волостном составе, по этнокультурным и этноязыковым показателям того и более поздних периодов, оказалось затруднительным четко выделить внутри таких этнических образований локальные группы этнографического характера. Нужны были поиски каких-то других источников, которые стали бы основными для решения этого вопроса. Они и привели нас к мысли о возможности использования для этих целей данных родословных современного населения. Ниже мы раскрываем нашу методику на примере этнографической классификации барабинских татар.

Генеалогические схемы (родословные) были заполнены участниками этнографических экспедиций и практики Томского университета в 1972–1973 гг. и экспедиций Омского университета в 1975, 1977–1978 гг. [15] . Записями родословных было охвачено около 75 % генеалогических линий всех барабинских татар. Основная часть данных относится к середине ХIХ–XX вв., но отдельные информаторы сообщили сведения о своих предках, живших в конце XVIII – начале ХIХ вв.

Семейные родословные позволили проследить семейно-брачные связи барабинско-татарского населения, относящиеся к разным периодам дореволюционного времени. При обобщении оказалось, что они осуществлялись главным образом внутри трех эндогамных групп: 1) барабинско-чановской, 2) кыштовско-усть-таркской, 3) каргатско-убинской.

Конечно, следует учитывать, что данные о брачных связях, полученные из генеалогий, очень неполные – они отражают лишь браки предков ныне живущих барабинских татар. Тем не менее с их помощью общие тенденции семейно-брачных взаимосвязей ХIХ в. выявляются довольно четко. Эндогамные группы, выделенные для ХIХ в., существовали, как нам представляется, и в XVIII в., а тенденции их образования, выразившиеся в слиянии волостей, проявлялись в XVII в. В начале XVIII в. Вебер сообщал в своих записках, что у барабинцев три объединения и три главных тайши – Карзагач, Байкши и Байдук [16] .

Наиболее многочисленную группу барабинцев в XVII–ХIХ вв. составляли жители, населявшие волости Барабинскую, Каргалинскую и значительную часть Турашской (Туражской или Кулебинской). Это барабинско-чановская или, точнее для того времени, барабинско-турашская группа. Последнее название образовано из наименований основных волостей, вошедших в эту группу. Для ХIХ в. данные генеалогий дают для этой группы довольно высокий процент внутригрупповых брачных связей – 84,6% (164 из всех включенных в подсчеты 194 браков). Брачные союзы с соседними группами барабинцев составляли до революции примерно 14,9 % и с тарскими татарами – 0,5%. Еще раз обращаем внимание на условность этих цифр, позволяющих выявить лишь основные тенденции семейно-брачных связей барабинско-турашских татар. В целом эндогамность этой локальной группы составляла в ХIХ в. 80–85 % внутригрупповых браков.

Вторая группа барабинцев – кыштовско-усть-таркская или, по названиям двух основных волостей, любейско-тунусская. Уровень эндогамной замкнутости этих татар в дореволюционный период характеризовался, по данным генеалогии, 82,4 % внутригрупповых браков, примерно 80–85 %. 16,8 % браков были заключены с барабинцами остальных друх групп и 0,8 % – с тарскими татарами.

Третью группу мы называем каргатско-убинской или, что точнее для дореволюционной эпохи, теренинско-чойской. Последнее название произведено от наименований двух подразделений родоплеменного характера – тереня и чой. О возможности выделения волости Терени в качестве самостоятельной группировки писал и Б.О. Долгих [17]. Кроме того, В.В. Радлов намечал выделение говора у племени Тереня, жившего около Каргатского озера, и считал его самым типичным говором барабинцев [18] . Основная часть браков заключалась теренинско-чойскими татарами внутри группы между собой, по данным генеалогий, они составляли примерно 73,5 % (т.е. где-то в пределах 70–75 %). Доля внегрупповых браков с остальными барабинцами и пришлыми поволжско-приуральскими татарами равнялась 26,5 %.

Такого рода результаты, позволившие нам рекомендовать существование в прошлом в составе барабинских татар этнографических групп, удалось получить только благодаря организации массовых записей родословных подавляющего большинства сельских татар всех основных районов Барабинской лесостепи. Эта работа потребовала несколько летних полевых сезонов.