ПОСЕЛЕНИЯ И УСАДЬБЫ ЛАТЫШЕЙ И ЛАТГАЛЬЦЕВ
ЗАПАДНОЙ СИБИРИ КОНЦА ХIХ -  ХХ ВВ.

Специальность 07.00.07 - этнография,
этнология и антропология

АВТОРЕФЕРАТ
диссертации на соискание научной степени
кандидата исторических наук

Работа выполнена на кафедре
 этнографии и музееведения
исторического факультета
Омского государственного университета

Научный руководитель д-р ист. наук,
профессор Н.А. Томилов

Защита состоялась 24 апреля 2002 г.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность. В современной этнографической науке России на фоне разработки вопросов теории возникает интерес к исследованию культуры и современных этнических процессов малых национальных и этнических групп. Новые методические и методологические основания позволяют рассмотреть феномены культуры во всем их многообразии.

Основные проблемы изучения народного жилища связываются нами с общими проблемами истории культуры народов, их историко-культурных связей и взаимовлияний. Наше исследование является попыткой рассмотреть формирование и функционирование этнической традиции сибирских латышей в строительстве и использовании построек, организации форм поселений на региональном уровне и выяснить степень зависимости этих элементов культуры от различных параметров.
Лишь в последнее время появились отдельные работы ученых, посвященные исследованию культуры и истории сибирских латышей и латгальцев[1].

Цель. В связи с выше изложенным мы ставим целью работы исследовать сельские поселения и усадебный комплекс латышей и латгальцев западносибирского региона и выявить динамику функционирования традиций на протяжении конца XIX - ХХ вв.

Задачи. В связи с поставленной исследовательской целью нам необходимо решить ряд задач:

1) изучить процесс формирования и развития сельских поселений латышей и латгальцев в Западной Сибири;

 2) дать их комплексную характеристику, выделить типы и формы, проследить их эволюцию;

3) раскрыть картину усадебного комплекса сибирских латышей и латгальцев, а также провести его типологический анализ, проследить динамику изменений в обозначенный хронологический период;

4) исследовать традиционную культуру домостроительства сибирских латышей и латгальцев, выделить типы традиционного жилища и хозяйственных построек, проследить динамику их развития на протяжении конца ХIX - ХХ вв.;

5) показать механизмы функционирования традиции, связанной с преобразованием пространственных объемов;

6) показать условия, под влиянием которых происходило развитие поселений и усадебного комплекса во всем их многообразии.

Объект. Объектом нашего исследования являются сельские поселения и усадебный комплекс сибирских латышей и латгальцев.

Предмет. Предметом данного исследования являются традиционные свойства поселенческо-усадебных комплексов в их исторической динамике.

Территориальные и хронологические границы исследования. Территориальные рамки ограничиваются современными территориями Омской, Новосибирской и Томской областей, так как именно в рамках этих административно-территориальных границ сосредоточен основной массив компактного расселения латышей и латгальцев в западносибирском регионе.

Представленная работа в хронологическом отношении охватывает период конца XIX - XX вв. Нижняя хронологическая граница отодвинута на конец XIX в. в виду того, что основной массив латышских и латгальских поселений в Западной Сибири сложился на рубеже XIX - ХХ вв. Конечной хронологической границей является конец ХХ в., так как одной из задач исследования является изучение современного состояния поселенческо-усадебного комплекса сибирских латышей и латгальцев.

Методология. Главной проблемой исследования на современном этапе становится - осознанная работа над методологической моделью. Работа А.В. Головнева "Говорящие культуры, традиции самодийцев и угров"[2] показала как раз тот самый процесс осознанного выбора и моделирования методологической системы исследования, когда основной отправной точкой для исследователя этнической культуры является цельная структурная модель культуры (подчеркнуто нами - А.С.).
На наш взгляд, изучение традиций и их функционирования в культуре этнической или национальной группы достаточно сложная задача. Выполнение этой задачи возможно при подходе к рассмотрению культуры как достаточно вариативной системы. Такие модели культуры были разработаны и предложены С.А. Арутюновым, А.В. Головневым, Н.А. Томиловым[3].

Эта модель подчеркивает структурную сопряженность отдельных сфер культуры, а исследование функционирования традиций, этнической общности невозможно в жесткой - граничной модели культуры. В противном случае теряется этническая составляющая, а на первый план выходит статистическая. Для этнографического же исследования важно изучение формирования и динамики изменений в отдельных компонентах, этнических свойств историко-культурных общностей[4].

Развитие междисциплинарных направлений (этносоциология, этноархеология и др.) породило проблему единого объекта[5]. Но при исследовании объекта только одной дисциплиной жесткая модель культуры, каждая сфера которой четко ограничена, не дает поля для деятельности при исследованиях традиционно-бытовой культуры.
Чрезвычайная детерминированность традиционного деревянного зодчества, дает возможность всестороннего его изучения в различных культурных спектрах, а его многоуровневая функциональность подчеркивает эту специфику[6].

Исследования последних лет указывают на то, что поселенческо-усадебный комплекс является еще и источником для изучения мировоззренческого аспекта культуры этнической общности[7].

В рамках интеграционных направлений в современной науке сложилось и историко-архитектурное направление, главной методологической проблемой которого является создание полной и адекватной теоретической модели традиционного жилища.

А.Я. Флиер отмечает, что познание и осмысление особенностей любого архитектурного явления гораздо полнее может быть раскрыто через фокус места и времени, через его культурно-историческое содержание, нежели через один только типологический анализ его формы[8].

Таким образом, это направление делает попытку изучения архитектурной культуры посредством содержательно-культурологического анализа. Еще далее в методологических поисках исторической архитектуры заходит А.И. Куркчи, когда утверждает, что архитектура, являясь организатором пространства, отражает динамику структурных отношений обществ вообще[9].

Еще один интересный в научном плане аспект изучения сельских поселений представляет собой статистическое исследование социально-демографической структуры различных групп сельских поселений и как следствие, выделение экономических и демографических типов поселений и их динамики развития[10].

Методика. В качестве методов сбора полевого материала нами использованы следующие приемы: метод непосредственного наблюдения; методы фиксации объектов - фотосъемка, рисунок и инструментальная съемка; метод научного описания; метод стандартизированного интервью по адаптированной программе В.А. Липинской[11], метод опроса информатора, заполнение "Бланка по жилищу и усадьбе". Для обработки полевых материалов и их научной интерпретации нами использовались следующие методические приемы: диахронный, системного подхода и типологизации, визуальной идентификации и картографирования. При исследовании традиционной терминологии был использован этимологический анализ.

Источники. Источниковую базу исследования составляют две основные группы: письменные и изобразительные источники.

Письменные источники представлены описаниями отдельных поселений и построек, а также записями устных сообщений информаторов о жилых и хозяйственных постройках, их расположении и назначении, обрядовых действиях, связанных с постройками. Кроме того, и архивными документами XIX - ХХ вв., представленными в фондах - Государственного архива Омской области (ГАОО), Российского государственного исторического архива (РГИА), Центра документации новейшей истории Омской области (ЦДНИ ОО), Центра документации новейшей истории Томской области (ЦДНИ ТО), Центра документации новейшей истории Красноярского края (ЦДНИ КК) и районных сельских архивов. Опубликованные полевые и статистические материалы представлены следующими изданиями: "Труды этнографического отдела. Материалы по этнографии латышского племени"[12], "Живописная Россия в ее земельном, историческом, племенном, экономическом и бытовом значении. Литовское полесье; Белорусское полесье"[13] (1882), наблюдениями начала XIX в., сделанными Ю. Новоселовым и опубликованные под названием "Латыши"[14]; материалы, объединенные В.И. Далем в издании "Пословицы русского народа"[15]; "Латышские народные предания"[16], изданные в 1962 г.; а также "Национальный состав населения РСФСР по данным всесоюзной переписи населения 1989 года"[17] и др. Описаниями музейных коллекций: "Государственный музей крестьянского быта Латвии ХVII - ХIX вв.", "Латвийский этнографический музей"[18].

Изобразительные источники представлены графическими изображениями объектов непосредственного наблюдения - планами поселений, усадеб и отдельных построек, картографическими материалами, хранящимися в архивах - картами Тобольской губернии и отдельных ее округов и волостей; планами поселений конца XIX - первой половины ХХ в., а также планами поселений, составленных в результате полевых исследований в конце ХХ в. Рисунками и схемами, выполненными: И.Х. Бротце, А. Завариной, А.А. Иностранцевым, П. Кундзиньшем, А. Крастыней, Лепренсем, Мейербергом, фотоматериалами из семейных альбомов информаторов, а также фотоматериалами, рисунками и схемами, зафиксировавшими феномены традиционно-бытовой культуры сибирских латышей и латгальцев конца ХХ в. и созданными в результате этнографических экспедиций автора.

Этнографические материалы являются в настоящей работе основным видом источников, комплекс которых был создан автором в результате экспедиционных поездок 1996 - 2001 гг. по сельским районам Омской, Томской и Новосибирской областей.

Представленное исследование является первой попыткой изучения поселений и усадебного комплекса сибирских латышей и латгальцев, их прошлого и настоящего.

Научная новизна работы. Представленным исследованием в научный оборот вводится новые архивные и полевые материалы по поселениям и жилищам западносибирских латышей и латгальцев. В работе проводится интересное в методическом плане сравнение однопорядковых культурных явлений и сопряжение отдельных феноменов материального и духовного.

Результаты исследования могут быть использованы для составления картографических материалов, посвященных материальной культуре западных национальных меньшинств, проживающих в Сибири, использоваться при изучении вопросов лабильности культурных традиций малых этнических групп. Материалы диссертации могут быть использованы при изучении региональных культурных и этнических связей и разработки отдельных образовательных курсов по этнографии, культурологии и рекреационной географии в учреждениях высшей и средней школы.

Структура работы. Работа состоит из введения, четырех глав, разбитых на разделы и заключения, а также списков использованных источников и литературы, основных информаторов, и специальных приложений ("Картографические материалы", "Фотографии, рисунки, схемы", "Таблицы"), отображающие основные параметры исследования.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении определяется актуальность темы, производится определение объекта и предмета исследования, научная новизна и практическая значимость исследования. Производится обзор литературы и характеристика источников.

В первой главе "История формирования и развития поселений латышей и латгальцев в Западной Сибири" рассматриваются вопросы образования первых лютеранских колоний, а также особенности их формирования и дальнейшего развития.

Период формирования поселений прибалтийских переселенцев характеризуется рядом особенностей. Если до 1890-х гг. основной поток латышских переселенцев был из Западной и Центральной Латвии (Видземе, Курземе и Земгале), то с 1890-х гг. и особенно с 1906 г. усиливается поток колонистов из Восточной Латвии (Латгалия). Основной массив латышских поселений сложился на территории Тобольской губернии (современной Омской области), а латгальских - на территории Томской губернии.

В условиях освоения земельного фонда Западной Сибири латыши и латгальцы (в современной Томской области) организовали достаточно крепкие хозяйства и к коллективизации подошли с развитой системой высокотоварного хуторского хозяйства.

В начале 1930-х гг. на базе сельских советов начинается колхозное строительство. Смена форм общественного производства в этот период. сказалась на структуре занятости населения и планировке поселений.

Дальнейшая история развития латышской культуры проходила в условиях строго регламентированной хозяйственной и культурной деятельности в рамках искусственно созданных поселений.

Появившись в Сибири в начале XIX в., латыши организовали первую колонию. Сегодня история и культура сибирских латышей и латгальцев, нашедших свою новую родину в Западной Сибири, - это уже неотъемлемая часть общесибирской и общероссийской истории и культуры.

Во второй главе "Поселения" уделено особое внимание самой структуре поселения, его формообразованию и развитию.

Безусловно, поселение одним из первых реагирует на изменения любого из параметров окружающего мира в результате актуализации адаптивных механизмов этнической общности. На поселении отражается все многообразие воздействующих факторов: природно-климатических, географических (рельеф), хозяйственно-экономических, социальных и психологических. Исследование поселения как материального феномена культуры этнической общности включат в себя: изучение системы расселения, типов заселения, форм поселений и их типов.

Селения, расположенные на берегах естественных водоемов - рек и озер, являются наиболее старыми поселениями латышских переселенцев в Западной Сибири. Формообразование этих поселений было подчинено природно-рельефным особенностям региона.

Водораздельный тип заселения имеет достаточно широкое распространение в исследуемом регионе. Поселения, относящиеся к водораздельному типу заселения, сложились главным образом в конце XIX - первой четверти ХХ в. Главной причиной этого явления становилась нехватка земли, поэтому новые поселенцы получали земли вдали от естественных источников воды.

К первой четверти ХХ в. однодворные крестьянские хозяйства латышей и латгальцев утвердились как господствующая форма землепользования и расселения в Тарском районе Омской и Кривошеинском и Асиновском районах Томской областей. На территории Кормиловского, Калачинского, Крутинского районов Омской области сложилась ситуация, при которой сосуществовали хуторские поселения и деревни с отрубной системой землепользования.

Отдельную категорию поселений составляли переселенческие поселки, которые были кратковременным явлением в жизни латышских переселенцев рубежа XIX - XX вв. и являлись временными поселениями, служившими до разверстания земельных угодий между отдельными домохозяйствами. На нет, их свело формирование хуторов на отведенных переселенческих участках. Наряду с обособленными хуторами существовали и группы хуторов (ciems).

Первый этап коллективизации латышских и латгальских поселений завершился ликвидацией хуторского землепользования и самих хуторов, организацией новой формой хозяйствования - коллективной и формированием составляющей ее функционирования - деревень улично-рядовой формы. С начала 1940-х гг. прекращает свое существование такое явление как латышский и латгальский хутор. Развитие деревень улично-рядовой формы происходит по принципу концевого приселения. После коллективизации увеличивается средняя численность дворов в селениях, относящихся к водораздельному типу заселения.

Следующей вехой в развитии, главным образом формы поселения, - явилось укрупнение коллективных хозяйств и ликвидация "неперспективных" деревень, проходившие с 1950-х до начала 1970-х гг. В результате этих мероприятий был ликвидирован ряд селений с преобладанием латышско-латгальского населения. С 1960-х гг. начинается работа по общему благоустройству поселений.

В современном состоянии все латышские и латгальские поселения представлены следующими типами: приречными, приозерными и водораздельными. Во всех обследованных селениях двухстороннее расположение усадеб.

Таким образом, исторический процесс развития поселений латышей и латгальцев прошел ряд стадий от замкнутых моноконфессиональных колоний с моноэтничными поселениями до крупных полиэтничных благоустроенных поселков.

Главным фактором на первом периоде организации поселений 1802 - 1890-е гг. был природно-географический. Практически все поселения, возникшие в этот период, привязаны к естественным водоемам.

Во втором периоде 1890-е - 1930-е гг. происходит формирование поселений, расположенных на значительном расстоянии от естественных водных источников, то есть, формируется водораздельный тип заселения в организации поселений. В этот период ведущим фактором оказывается обстоятельство земельной тесноты у водных источников. С 1930-х гг. до сегодняшнего времени определяющим обстоятельством в развитии поселений является социально-экономический фактор, связанный с изменением системы землепользования и организацией коллективных хозяйств.

Безусловно, изменения форм крестьянского землепользования и расселения на территории западносибирского региона были связаны с общегосударственными процессами и мероприятиями, касающимися реорганизации земельных отношений.

В третьей главе "Усадебный комплекс сибирских латышей и латгальцев", показано изучение структуры и формы поселений которое указывает на то, что основной единицей хозяйственно-экономической жизни сибирских латышей и латгальцев был крестьянский двор. Развитие усадебного комплекса сибирских латышей проходило, как и у многих других народов и групп, на основе принципа функционального соподчинения, то есть, на основе выполнения постройками определенных хозяйственно-бытовых функций. Этот принцип реализовывался во внутриусадебном расположении жилых, подсобных и хозяйственных помещений, их связи и последовательности выполнения хозяйственных работ.

Основными функциями усадебных построек являются: обеспечение условий для жизни семьи; хранение припасов и обработки сельскохозяйственной продукции; содержание скота.

Во многом имущественное положение диктовало состав и количество построек. В крепких хозяйствах, ориентированных на рынок, устраивалось большое количество построек различного назначения для обработки и хранения продукции, в бедняцких же хозяйствах число построек было невелико.

Направленность хозяйства латышей и латгальцев определила комплекс хозяйственных построек усадьбы. Основными занятиями были животноводство и хлебопашество.

На латышских и латгальских хуторах в восточном (таежном) районе преобладали усадьбы с большим количеством построек. В этом районе наиболее часто встречались комбинации усадьбы: 1) дом-хлев-амбар; 2) дом-хлев-амбар-баня; 3) дом-хлев-амбар-баня-овин.

Изменение системы землепользования и общей формы поселений в восточном районе расселения латышей и латгальцев и, отчасти западном, повлекли за собой коренные изменения структуры латышского и латгальского усадебного комплекса. Из структуры усадьбы исчезают такие постройки, как рига и овин. Происходит общее уменьшение количества построек в усадьбе.

Происходит отмирание жилой постройки с проходными сенями - "namins". Это было связано, прежде всего, с изменением структуры планировки усадьбы. Если ранее структурообразующим центром был дом с проходными сенями, по обе стороны которого располагались чистый и хозяйственный дворы, то теперь положение дома в усадьбе изменилось, он занял место в переднем углу и располагается параллельно линии улицы.

Постепенный перенос построек с хуторских участков обусловил застройку новой усадьбы по периметру выделенного усадебного надела. Таким образом, в восточном районе складывается Г-образная форма двора, которая в дальнейшем развивается до П-образной.

В исследуемом регионе произошло постепенное изменение формы связи построек внутри крестьянского двора. Если до 1950-х гг. большинство построек представляли собой обособленные сооружения, то позднее начинается их объединение посредством навесов (lievenis, nojume).

Дом в восточном районе также соединяется с хозяйственными постройками навесом, в западном районе сохранилось преимущественно обособленное положение дома, то есть, он не соединяется с хозяйственными службами.

С конца 1950-х гг. в латышских поселениях Западной Сибири наблюдается рост общего количества построек двора.

Постепенно усиливается стремление к компактному расположению построек на усадьбе и объединению их системой навесов. В результате, к настоящему времени сложились усадебные комплексы, в которых большинство хозяйственных служб располагаются под одной крышей, образуя Г- и П- образную конфигурацию двора. Изменяется расположение бани: если ранее ее выносили на расстояние 30 - 60 м, от основной группы построек, то теперь ее устраивают в непосредственной близости от дома.

В конце 1990-х гг. в состав усадьбы сибирского латыша и латгальца входят такие постройки, как: дом, баня, летняя кухня, навес, пригон, сарай, курятник.
В целом, хозяйственные помещения можно разделить на две группы:

1) для хранения сельскохозяйственного инвентаря и продуктов;

2) для нужд животноводства.

Первая группа была представлена: амбаром (klete, ambars), погребом (pagrebs), ледником (leds pagrebs) и навесом- "подзакатом" (nojume). Амбары были срубные с двухскатной крышей. Сруб устраивали на столбиках для предотвращения проникания влаги, пол изготавливали из полубревен.

В таежной зоне все хозяйственные постройки исполняли в срубной технике "в угол", реже использовалась закладная, в лесостепной большинство построек устраивалось в каркасной технике. Для обработки сельскохозяйственной продукции в латышских и латгальских хозяйствах использовали до 1940-х гг. такие постройки, как рига и овин, нередко эти постройки объединяли. Указанные постройки имелись не во всех хозяйствах, а у наиболее крепких в экономическом отношении хозяев. Рига и овин имели достаточно большие размеры 20 Х 40 м, центром риги была большая печь, над которой располагались колосники - жерди, на которые укладывали снопы.

Вторую группу построек составляли: хлева (klete, stalvis); конюшни, пригоны (pregons, laiders, aploks) и сеновалы (siena augsa, siena stuns). В большинстве хозяйственных построек лесостепной зоны крышу устраивали на один или на два ската с пологим наклоном плоскостей, образующих крышу. В таежной - большинство этих построек имело крутую двухскатную крышу.

Отдельную категорию хозяйственных построек составляли летние кухни и бани (pirte, pirts). В настоящее время они нередко представляют собой единую постройку. Это объясняется некоторой функциональной близостью и взаимозаменяемостью.

Первоначально латышские переселенцы устраивали "черные" бани, в которых печь с каменкой располагали в углу у входа, вдоль стены располагали полок (lava) и лавку (bentes). Чаще всего бани устраивали под плоской земляной крышей, а в таежном районе под высокой двухскатной, фронтоны которой не обшивались.

В 1980-1990-е гг. из структуры усадебного комплекса сибирских латышей и латгальцев начинает исчезать амбар как отдельная хозяйственная постройка. Ее функционально заменяют навесы, летние кухни, кладовые в сенях - "казенки" и гаражи.

Таким образом, структура усадьбы и отдельные хозяйственные постройки сибирских латышей и латгальцев Западной Сибири развиваются в направлении полифункциональности и взаимозаменяемости, детерминированных спецификой хозяйственного уклада.

В четвертой главе "Формы функционирования домостроительной традиции латышей и латгальцев в сфере духовной культуры" рассматриваются вопросы коммуникативной культуры по отношению к домостроительству латышей, проводится исследования традиционности, а также условий функционирования языковых единиц.

При всем многообразии исследований поселений и жилища Латвии в научных работах не отражена важная составляющая, а именно, представления этнофоров, связанные с поселением и жилищем. По нашему мнению, этот аспект позволяет с большей полнотой показать самобытное (этническое) и проследить механизмы формирования традиции на уровне передачи знаний и навыков, связанных как с утилитарной (рациональной), так и с иррациональной (мифологической) системами.

Сама структура хозяйства, и его функционирование породило ассоциативное восприятие усадебного комплекса как достаточно самостоятельного организма, и отразилась в устном народном творчестве.

Таким образом, фольклорная традиция и обычай, формируясь в условиях рефлексии на конкретно-исторические условия жизнедеятельности, регламентируют и поддерживают на некотором этапе развития этнической общности ее жизнедеятельность, которая в рамках достаточно обособленных в языковом отношении человеческих коллективах воспроизводится как традиция.

По нашему мнению, процесс развития языковых единиц в рамках замкнутых ареалов динамичен и находится в прямой зависимости от системы хозяйствования отдельных индивидов, составляющих культурно-языковую группу. На территории исследуемого региона сохранилась некоторая языковая специфика, сложившаяся в результате обособленного проживания латышей и латгальцев. Взаимодействие с окружающими народами способствовало оформлению билингвизма.

В настоящее время в латышском и латгальском фольклоре сами понятия, обозначающие типы поселений и их специфику практически отсутствуют. В жилище наблюдается некоторое своеобразие в терминологии различных районов исследуемого региона, и по ряду параметров фиксируется идентификация латышей и латгальцев в рамках западносибирского региона. Здесь сильно влияние русского языка, что отразилось на всем механизме диахронной вербальной инфосистемы.

В период с 1940 - 1960-х гг. происходит изменение основания динамичности языковых единиц в языке сибирских латышей и латгальцев. Это было связано с размыванием замкнутости языкового ареала.

Изменение в психологии этнофоров порождают стереотипы в мышлении по отношению к наличию элементов традиционной культуры, и это обстоятельство приводит к моделированию традиции на уровне локуса.

В культуре сибирских латышей и латгальцев сохранились отдельные обряды, поверья и знания, связанные с организацией и функционированием жилища.

Среди сибирских латышей сложились представления, что нельзя строиться на дороге или перекрестке, особенно часто информаторы упоминают, что хуже всего попасть на место, где раньше были ворота. Выбор места является прологом к дальнейшему действу по обустройству, сопровождающимся особым ритуалом "строительной жертвы". В Западной Сибири у латышей и латгальцев в качестве жертвы выступали монеты, ювелирные изделия, а у латгальцев наряду с закладкой монет по углам дома практиковалась закладка птичьего пера, что было отмечено и у восточных славян, которые при закладке дома в качестве строительной жертвы наряду с шерстью, зерном, кусками хлеба использовали монеты[19].

В латышской традиции не отмечалась ритуальная состязательность двух сторон - плотников и хозяев, как в восточнославянской, вытекающая из мифологического поединка. Хотя латышская мифология, восстановленная на основе фольклорных источников, говорит что в ее основе индоевропейское ядро - поединок громовержца с его противником, а также структурная организация мироздания на основе противопоставления (жизнь - смерть; юг - север и т. п.)[20].

У латышей практически любое действие, связанное с "наложением креста", имело исключительно предохранительную функцию:- "От огня ставь такой крест"[21].

Освоение внутреннего объема нового жилища также было четко регламентировано. Практически все латыши и латгальцы говорили о преимуществе юго-восточной ориентировки жилища, но при этом отмечали чисто утилитарный аспект. Интересен тот факт, когда многие латгальцы д. Малиновки Кривошеинского района Томской области отмечали, что крайне нежелательна организация входа в жилище или в любую другую постройку с северной стороны. Причем подчеркивалось, что при такой ориентации "и в доме и в хозяйстве ничего вестись не будет".

Ярко прослеживается развитие представлений латышей о покровителе дома, которые на ранних этапах своего формирования имели общее основание с белорусской мифологической традицией. "Пукиса (домового) латыши представляли змеей (salktis), появлявшейся среди людей в виде красного петуха, летавшего по воздуху мешка или огненной полоски"[22]. В латышских поверьях покровитель дома (Majaskungs) представляется как умерший предок, живущий под порогом или в очаге[23]. Но в латышской традиции мы не встречаем ритуала переселения домашнего покровителя.

На фоне сложившихся у латышей верований и представлений о структуре пространственных объемов Ю. Новоселов отмечал такое явление в латышской культуре начала XIX в., когда непокорного сына изгоняли из дома, причем ему на спину привязывали топор и пучок соломы и провожали словами: "Иди в лес, строй себе новый дом"[24]. То есть, само действие подразумевает определенную константу организации освоенного пространства, когда человек должен обладать определенной системой навыков или приемов организации структурированного пространства, и одним из необходимых атрибутов преобразования был и основной строительный инструмент. В латышской традиции каждый мужчина должен был быть носителем определенных знаний, как практических так и "теоретических" по организации жилища - как доместицированной части пространства.

Сейчас многое из народных знаний утрачено ввиду объективных обстоятельств - преобладания синхронных инфосвязей. Но среди сибирских латышей и латгальцев сохраняется определенный уровень комплексных представлений, связанных с организацией и функционированием поселения и усадьбы.

В Заключении кратко обобщены результаты исследовательской работы. Жилищно-поселенческий комплекс, как феномен человеческой культуры, вобрал в себя всю полноту знаний и навыков, представлений и верований, и оказался в фокусе психологического. Итоги исследования показывают две составляющие комплексов поселения и жилища: материальная природа и духовное содержание.

В рамках западносибирского региона специфика поселенческо-усадебного комплекса латышей и латгальцев четко фиксировалась до 1940-х гг., а затем началось размывание отдельных параметров традиционной культуры сибирских латышей. Мы наблюдаем и некоторую нивелировку этнически значимых явлений традиционного домостроительства. Процессы интенсификации синхронных связей и формирование профессионального надэтнического знания, а также канала письменной передачи информации определили изменение психологического восприятия традиционных явлений сознанием этнофоров.

В Приложении 1 "Картографические материалы" графически отображены результаты развития исследованных поселений, впервые представлены картографические материалы, объясняющие историю развития прибалтийских колоний.

В Приложении 2 "Фотографии, рисунки, схемы" представлены изображения конкретных феноменов материальной культуры латышей (панорама поселения, вид усадьбы, эсктерьер и интерьер отдельных построек и т.п.), графические схемы строительных приемов и т.д.

В Приложении 3 "Таблицы" объясняются процессы восприятия традиционности отдельных элементов домостроительной культуры среди сибирских латышей.

Апробация. Основные положения исследования были представлены в виде докладов на научных конференциях международного уровня: "V Валихановские чтения" (г. Кокшетау, Казахстан, апрель 2000 г.); "Сибирская деревня: история, современное состояние, перспективы развития", (г. Омск, март 2000 г.) и регионального уровня: конференции: "Молодые ученые на рубеже III тысячелетия" ( г. Омск июнь 2001г.); "IV Катанаевские чтения" (г. Омск, май 2000 г); IX научно практический семинар Сибирского регионального вузовского центра по фольклору "Народная культура Сибири" (г. Омск, октябрь 2000 г.); Региональная западносибирская научная конференция студентов-историков (г. Тобольск, март 1996 г).

Всего по теме диссертации опубликовано 12 работ:

1. Из истории формирования и развития прибалтийских поселений на территории омской области // Сибирская деревня: история, современное состояние, перспективы развития. - Омск, 2000. - С. 171.

2. Изменения в культуре латышей Омской области // Сибирская деревня: история, современное состояние, перспективы развития. - Омск, 2000. - С. 172.

3. К вопросу об исследовании поселенческо-усадебного комплекса латышей и латгальцев Западной Сибири // Культурологические исследования в Сибири. - Омск, 2001. - № 1.  -С. 129-137.

4. О некоторых результатах исследования латышского и латгальского жилища в Западной Сибири // Молодые ученые на рубеже третьего тысячелетия: Матер. научной молодежной конференции. - Омск, 2001. - С. 48-50.

5.  Прибалтийские поселения на территории Западной Сибири // III конгресс этнографов и антропологов России. - М., 1999. - С. 191.

6. Развитие прибалтийских поселений на территории Западной Сибири // Россия и Восток: проблемы взаимодействия: Матер. V международ. науч. конфер. - Новосибирск, 1999. - С. 45-47.

7. Развитие сельского жилища латышей Омской области // Валихановские чтения - V: Матер. республиканск. науч.-практ. конфер. - Кокшетау, 2000. - Т. II. - С. 112-113.

8. Хозяйственные постройки латышей и латгальцев Западной Сибири // Исторический ежегодник. Спец. выпуск. Посвящается 60-летию профессора Н.А. Томилова. - Омск, 2001. - С. 240-242.

9. Хозяйство латышей южных районов Омской области // Тобольский исторический сборник. - Вып. II. - Ч. 2. - Тобольск, 1997. - С. 97-100.

10. Народное жилище сибирских латышей: эволюция и контакты // Народная культура Сибири: Матер. IX науч.-практ. семинара Сибирского регионального вузовского центра по фольклору. - Омск, 2000. - С. 26-28. - (в соавт. с Лоткиным И.В.)

11. [Рец.]  Жилище народов Сибири (опыт типологии). М., 1998. 285 с. // Культурологические исследования в Сибири. - Омск, 2000. - Вып. 2. - С.143-144.

12. [Рец] Очерки культурогенеза народов Западной Сибири. Поселения и жилища. - Томск, 1994.  Т. 1. Кн. II. 286 с.; 1995. Т. 1. Кн. I. // Вестник Омского университета. - Омск, 2000. - Вып. III. - С. 136-139.

Примечания

1. Колоткин М.Н. Балтийская диаспора Сибири: опыт исторического анализа 20-30-х гг. - Новосибирск : Изд-во СГГА, 1994. - 164 с.; Лоткин И.В. Современные этнические процессы у латышей и эстонцев Западной Сибири. - М.: Изд-во ИЭА РАН, 1996. - 249 с.; и др.

2. Головнев А.В. Говорящие культуры традиции самодийцев и угров. - Екатеринбург, 1995. - 606 с.

3. Арутюнов С.А. Народы и культуры: развитие  взаимодействие. - М.: Наука, 1989. - 247 с.; Головнев А.В. Указ. соч. - 606 с.; Томилов Н.А. Культура и ее структурные сферы // Культурологические исследования в Сибири. - 2000. - № 1. - С. 39-43.

4. См.: Томилов Н.А. Проблемы этнической истории (по материалам Западной Сибири). - Томск. Изд-во: Томского ун-та, 1993. - С. 13.

5. Медушевская О.М. Методология истории. - М.: ИАИ РГГУ, 1997. - С. 23.

6. См.: Байбурин А.К. Жилище в обрядах и представлениях восточных славян. - Л.: Наука, 1983. - 188 с.; Космина Т.В. Взаимосвязи народной, профессиональной и самодеятельной форм архитектурного творчества // Музеи народной архитектуры и быта, принципы создания, проблемы развития. - Киев, 1984. - С. 35 - 36; Орфинский В.П. К методике исследования деревянного зодчества // Сов. этнография. - 1983. - С. 50 - 62; Татаренко С.С. Сравнительное изучение народного жилища // Музеи народной архитектуры и быта, принципы создания, проблемы развития. - Киев, 1984. - С. 62-63; Хохол Ю.Ф. Народное творчество в современной архитектуре села // Музеи народной архитектуры и быта, принципы создания, проблемы развития. - Киев, 1984. - С. 16 - 19 и др.

7. Тучкова Н.А. Жилища и поселения южных селькупов как компоненты обжитого пространства (XIX - ХХ вв.): Автореф. диссерт. ... канд. ист. наук. - Томск, 1999. - 22 с.; Шелегина О.Н. Историко-этнографические аспекты адаптации русского крестьянства Западной Сибири в XIX в. // Народы Сибири: история и культура. - Новосибирск. Изд-во: ИАЭ СО РАН, 1997. - С. 116-120.

8. Флиер А.Я. Размышления о состоянии и перспективах историко-архитектурной науки // История архитектуры. Объект, предмет и метод исследования. - М., 1989. - С. 32 - 33.

9. Куркчи А.И. Историк и архитектура // История архитектуры. Объект, предмет и метод исследования. - М., 1989. - С. 38-47.

10. См.: Развитие сельских поселений. - М.: Статистика, 1977. - 294 с.

11. Липинская В.А. Программа для сбора материалов по теме "Русские сельские поселения Западной Сибири" // Программы для сбора материалов по материальной культуре. - Омск, 1989. - С. 3 - 28.

12. Труды этнографического отдела. Материалы по этнографии латышского племени. - М., 1881. - 207 с.

13. Живописная Россия в ее земельном, историческом, племенном, экономическом и бытовом значении. Литовское полесье; Белорусское полесье. - Т. III. - Ч. 1, 2. -СПб.: Изд-во М.О. Вольфа, 1882. - 490 с.

14. Новоселов Ю. Латыши. - Рига, 1911. - 63 с.

15. Даль В.И. Пословицы русского народа. - М.: Русская книга, 1996. - Т. 1. - 640 с.; Т. 2. - 704 с.

16. Латышские народные предания. - Рига: Изд-во Латв. АН, 1962. - 163 с.

17. Национальный состав населения РСФСР по данным всесоюзной переписи населения 1989 года. - М.: Республиканский информационно-издательский центр, 1990. - 737 с.

18. Государственный музей крестьянского быта Латвии ХVII - ХIX вв. - Рига, 1958. - 32 с.; Латвийский этнографический музей. - Рига, 1964. - 117 с.

19. Байбурин А.К. Жилише в обрядах и представлениях восточных славян. - Л.: Наука, 1983. - С. 62.

20. Балтийская мифология // Мифы народов мира. - М., 1991. - Т. I. - С. 153.

21. Труды этнографического отдела. Материалы по этнографии латышского племени. - М., 1881. - С. 185.

22. Байбурин А.К. Жилище в обрядах и представлениях восточных славян. - Л.: Наука, 1983. - С. 109; Гуревич Ф.Д. Древние верования народов Прибалтики по данным "Хроники Ливонии" Генриха Латвийского // Сов. этнография. - 1948. - №  4. - С. 72; Новоселов Ю. Латыши. - С. 22.

23. Балтийская мифология. - С. 157.

24. Новоселов Ю . Латыши. - С. 11.

© Свитнев А.Б., 2002