3.3. Этнические процессы и историко-культурные общности тюркоязычного населения Западно-Сибирской равнины в XVI – начале XX вв.

 Общая теория историко-культурных общностей выдвигается сегодня в нашей науке на первый план. Углубление различных ее аспектов является современной задачей. Именно эта научная проблема на теоретическом и эмпирическом уровне может, по нашему мнению, вывести научную мысль на изучение не только отдельных этносов и субэтносов, а главным образом этнических процессов в регионах. Представляется верной высказанная относительно недавно В.А. Тишковым мысль о том, что «...в наших работах по исторической этнографии было бы важно перенести внимание не столько на описание этнической группы, сколько на процессы взаимодействия культур, общность традиций и исторических судеб, особенно на уровне крупных регионов...» [192] .

В этом отношении актуальность и научную значимость приобретает изучение проблемы формирования и истории разных видов этнических и этнографических общностей в отдельных этногеографических ареалах. Такого рода исследования проводятся нами в Западной и Южной Сибири по отношению к разным этносам и национальным группам. Здесь нами приводятся некоторые результаты изучения проблемы этнической истории разно-этнического тюркоязычного населения Западно-Сибирского региона, формирования и развития историко-культурных общностей на протяжении XVI – начала XX вв.

Этнический состав населения изучаемого региона был сложным в XVI–XVIII вв., еще более он усложнился в ХIХ – начале XX вв. Значительный массив составили разные группы сибирских татар, чулымских тюрков, сибирских бухарцев и других выходцев из Средней Азии, поволжских татар и казахов, которым мы и уделили ос-новное внимание. Кроме того, здесь в разное время проживали башкиры, енисейские киргизы, ногайцы, телеуты, чуваши, а из нетюркских народов – джунгары, калмыки, манси, селькупы, ханты и др.

Процессы этнической консолидации были основными среди сибирских татар в XVI – начале XX вв. Они проходили прежде всего среди населения отдельных территорий и в рамках Сибирского ханства приводили к формированию территориально-этнических групп. Конкретные вопросы формирования этих групп рассмотрены нами в специальной работе [193] . Необходимо отметить, что такие группы татар, как тюменско-туринская, тобольская, ясколбинская, курдакско-саргатская, тарская и барабинская существовали уже в конце XVI–XVII вв. Этнические процессы, приводившие в изучаемое нами время к укреплению внутренних этнических связей, однородности говора или диалекта, культурного облика, носили этноэволюционныи характер. Конечно, имели место и моменты этнической ассимиляции некоторыми группами татар определенного числа бухарцев, телеутов, казахов, башкир, западных монголов, хантов, манси, русских и людей других национальностей, но для самих татар указанных групп они также были этноэволюционными процессами, не меняли существенно их языка, этнокультурного облика и этнического самосознания.

Несколько иначе дело обстояло с формированием группы томских татар. В Среднем Приобье существовали в XVII в. такие самостоятельные этнические группы, как эуштинцы, чаты и калмаки, а также так называемые обские татары. До прихода русских они были довольно разрозненными группами, не представляли собой каких-либо даже небольших народностей, и такие этнические образования периода разложения первобытного строя и начала классового расслоения следует именовать, на наш взгляд, именно территориально-этническими группами, что уже предлагалось [194]. Речь идет фактически о таких переходных от племени к народности этнических образованиях, которые Л.П. Лашуком названы «земляческими общностями» [195] . Но с поселением на территорию эуштинцев в XVIII в. чатов и калмаков, с появлением здесь небольшого числа тобольских татар и т.д. среди этих трех родственных тюркоязычных групп усилились процессы этногенетической консолидации. Окончательно группа томских татар сформировалась в первые десятилетия XX в., но фактически единое в этническом отношении образование они представляли собой уже в XIX в. Что касается групп обских татар, то какая-то часть из них также включилась в этот процесс и вошла в состав томских татар, но большинство их постигла иная судьба, связанная с развившейся ассимиляцией их русскими. Возможности углубления внутри этнической консолидации томских татар в первые десятилетия внутри этнической консолидации томских татар в первые десятилетия XX в. исчерпаны не были (например, в их диалекте сохранились эуштинско-чатский и калмакский говоры, а в первом – орский подговор) и имели перспективы дальнейшего развития. Отметим также, что в Тоболо-Иртышском бассейне шел процесс формирования тоболо-иртышской группы сибирских татар, который мог бы привести к образованию здесь местного – татарского этноса (в Сибирском ханстве тобольские и тюменские татары скорее были уже постплеменными народностями). Но этот процесс так и остался незавершенным, поскольку в него были втянуты даже не все группы местных татар. К тому же эти группы татар Тоболо-Иртышского бассейна были захвачены общим процессом консолидации всех сибирских татар в одну этническую общность.

Все сформировавшиеся группы сибирских татар можно было бы определить как субэтносы, но поскольку консолидация их в единый этнос не завершилась, мы считаем, правильнее называть их территориально-этническими группами. Нет необходимости останавливаться на рассмотрении этнических процессов среди всех сибирских татар, они подробно освещены нами в ряде работ [196] , поэтому приведем чаши основные выводы. Среди сибирских татар развивались на протяжении всего изучаемого нами периода процессы этногенетической консолидации их в единую этническую общность. В основе этих процессов сложившаяся в XVII–XVIII вв. историческая общность (суммативная, историко-этнографического характера) близкородственных в генетическом отношении тюркоязычных групп; социальные и торгово-хозяйственные связи, смешение в небольшом масштабе некоторых групп; возникшая конфессиональная общность; развивающиеся этноязыковые и этнокультурные процессы, увеличивавшие их языковую, культурную, психическую однородность; постепенно распространяющееся общее этническое самосознание и т.д.

Этнические свойства культуры и весь образ жизни сибирских татар в условиях вхождения их территории в состав Русского государства в новой социально-экономической и политической обстановке, в окружении их русским населением значительно усилили свои интегрирующие и даже защитные качества, а также адаптивную функцию. Стремление местных татар защититься от эксплуатации и угнетения самодержавным строем, от посягательств русских на их земли обострило этническое самосознание. Этнические начала, дополненные конфессиональным, стали защитными средствами. Кроме того, этнические свойства стали формой адаптации сибирских татар к меняющейся политической и социальной сфере, средством использования новой социально-политической обстановки для продолжения существования и даже для расширения сферы своего существования. Антагонизм с царской администрацией, феодальной и затем капиталистической эксплуатацией привел к тому, что ценностные ориентации татар явно определились в сторону своих культурных традиций, резко отличающихся от традиций русского населения.

На развитие этнических процессов среди сибирских татар влияли государственно-правовые и политико-идеологические факторы. С одной стороны, политика царизма объединяла татар в единые сословные группы, отличающиеся от сословий русских, устанавливала для татар общее правовое положение, распространяло среди них этноним «татары» в устной и письменной форме, а политика угнетения царизма приводила к обострению национальных чувств. Но с другой стороны, царизм проводил политику, направленную против этнической консолидации сибирских татар, осуществлял русификаторские мероприятия, способствовал разжиганию религиозной и этнической розни, препятствовал установлению связей отдельных социальных и религиозных групп татар между собой.

Поскольку существовали широкая территориальная расселенность, разрывы этнической территории, увеличивавшиеся чересполосным расселением татар с русскими, плотность коренного татарского населения в Западной Сибири была небольшой (в конце XIX в. она составляла примерно 0,15 чел. на 1 кв. км), социально-экономические связи групп друг с другом были очень слабы (а между некоторыми группами они отсутствовали либо со временем прекратились), говорить о формировании этноса сибирских татар как этносоциальном организме (эсо) не приходится.

Своеобразие этнической ситуации заключалось в том, что при отсутствии возможности сложения сибирских татар как эсо здесь все же имели место процессы этногенетической консолидации их в этнос как этникос. Собственно, определенная самостоятельность этнических начал по сравнению с социальными в этнических процессах, о чем пишет Ю.В. Бромлей [197] , вкупе с другими названными факторами и создали возможность для проявления своеобразия. Основная особенность этнических процессов состояла в том, что этникос сибирских татар не сохранился здесь якобы в результате распада этносоциального организма – эсо, здесь так и не образовавшегося, а формировался в силу указанных уже обстоятельств.

В свое время нами был сделан вывод о том, что в конце XIX – начале XX вв. «возникшая относительная языковая и культурная близость групп сибирских татар, с одной стороны, и сохранение групповых этнодифференцирующих признаков – с другой, и позволяют определить этот этнический тюркоязычный массив как не-сконсолидировавшуюся в народность слабо интегрированную этническую общность» [198] . Проведя более обстоятельное изучение этногенетических процессов среди сибирских татар, мы приходим к выводу, что в результате многостороннего, хотя и слабого взаимодействия их этнических групп на протяжении XVII – начала XX вв. историческая (историко-этнографическая) общность сибирских татар, имевшая в прошлом общие этнические свойства и значительно увеличившая их в указанный период, преобразовалась в метаэтническую общность. Начальный этап этногенетических процессов данного этнотрансформационного направления – XVI в. Значительно интенсифицируются они в XVII–XVIII вв. благодаря переходу большинства сибирских татар в мусульманство, усилению связей между группами и другим факторам и завершаются в основном в конце XVIII – начале ХIХ вв. Особенностью данной метаэтнической общности является то, что ее составными, т.е. этническими подразделениями выступали не этносы, а территориально-этнические групы сибирских татар (в прошлом – племенные объединения и постплеменные народности или земляческие общности), у которых увеличивалось осознание своей общности в генетическом, расовом и этническом плане.

Другой особенностью метаэтнической общности сибирских татар было то, что трансформационные этногенетические процессы в ХIХ – начале XX вв. продолжали развиваться внутри ее. Это приводило к возможности дальнейшей ее трансформации и превращению в этникос. Ю.В. Бромлей высказывает мысль, что «наличие хотя бы у части представителей историко-культурной общности сознания ее единства позволяет говорить о превращении такой общности в этническую. Ведь налицо и объективные, и субъективные признаки этноса, правда, последние проявляются в ограниченном масштабе, но это лишь свидетельствует о незавершенности процесса его формирования» [199] . Обстоятельства этнического развития сибирских татар не привели к завершению этнических процессов, что и не дает нам права говорить о существовании в конце XIX – начале XX вв. народности «сибирские татары».

Другим важным для коренных татар Западной Сибири, почти одновременно развивающимся трансформационным этногенетическим процессом была их консолидация с поволжскими и приуральскими татарами, частично расселившимися на их этнической территории. С.К. Патканов писал, что в Западной Сибири имели место процессы ассимиляции татар-переселенцев сибирскими татарами [200]. Но поскольку речь идет о смешении групп, относительно близких по языку и культуре, следует, конечно, говорить не об ассимиляционных, а о консолидационных процессах в территориальных рамках расселения сибирских татар, в XIX – начале XX вв., т.е. о сближении и смешении этих групп, но пока с разными результатами (в одних местах превалировали сибирские татары, в других – поволжские). Численное соотношение пришлых и сибирских татар в конце XIX в. [201] помогает уяснить некоторые особенности этих процессов. Явное преобладание поволжских и приуральских татар в городах по сравнению с коренными татарами было причиной растворения последних в новой этнической среде. Этот процесс частично был характерен и для томских сельских, татар. Меньшая широта возможных контактов сибирских и поволжско-приуральских татар наблюдалась для барабинской и тоболо-иртышской групп. В последней группе возможность этнических взаимодействий распределялась неравномерно, шире она была на территории тарских и тюменских татар.

Некоторые авторы преувеличивают влияние складывавшейся в Поволжье казанско-татарской буржуазии на развитие сибирских татар. По существу, в сферу ее влияния, в основном через торговлю, попадали города и лишь некоторые территории сельской местности (при этом не обязательно территории сибирских татар). Если вести речь о роли Казани в изменении быта и культуры сибирских татар, то, видимо, в первую очередь следует учитывать значение этого города как центра мусульманской идеологии и татарской культуры. Говорить о вхождении групп сибирских татар в состав формирующейся нации поволжских татар для дореволюционного периода нет оснований. В какой-то мере в конце XIX – начале XX вв. лишь создавались предпосылки для развития этого процесса в будущем. Расселявшиеся в деревнях сибирских татар поволжские и приуральские татары составляли этнический компонент, вошедший частично уже тогда в состав сибирских татар.

В определенных группах сибирских татар (тобольской, томской, меньше в тюменской, тарской и курдакско-саргатской) процесс этнического взаимодействия с татарами-переселенцами из Поволжья и Приуралья начался давно, но до второй половины XIX в. не имел существенного значения для сибирских татар, так как осуществлялся не повсеместно и в небольших масштабах. Значительно интенсифицировались процессы этнической консолидации сибирских и поволжско-приуральских татар со времени массовых переселений татар из европейской части страны в Сибирь, т.е. во второй половине XIX – начале XX вв. Они привели к существенному сближению языков этих двух этнических образований, к началу распространения татарского литературного языка среди сибирских татар и сложению этноязыковой общности, к возрастанию этнокультурной и этнопсихологической общности, к укреплению конфессиональной общности, к появлению осознания своей близости друг к другу.

В конце ХIХ – начале XX вв. поволжско-приуральские татары вместе с сибирскими и, видимо, астраханскими татарами представляли собой метаэтническую общность, т.е. резко интенсифицировавшийся во второй половине ХIХ – начале XX вв. процесс трансформации историко-этнографической (историко-культурной) общности сибирских и поволжско-приуральских татар в метаэтническую общность в основном завершился. Процессы этнической консолидации сибирских татар с поволжско-приуральскими продолжали развиваться дальше в направлении возникновения единого татарского этникоса. Но в начале XX в. единое этническое самосознание у них еще не сложилось, будущий общий их этноним «татары» не считался этническим самоназванием даже поволжскими татарами, воспринимавшими его до революции как обидное прозвище.

Представляется, что этот этноним стал этническим самоназванием сначала у некоторых групп сибирских татар еще в XIX в., в пользу чего имеются архивные данные.

Изучение этнических процессов у сибирских татар показывает, что почти одновременно действовала целая совокупность разных их направлений. Например, у томских калмаков иерархия этнических процессов складывалась из следующих направлений: 1) этническая дивергенция – отделение от основной массы телеутов; 2) этногенетическая консолидация с чатами и эуштинцами в территориально-этническое образование томских татар; 3) втягивание в процесс этногенетической консолидации всех групп сибирских татар; 4) участие в процессе формирования метаэтнической общности поволжско-приуральских и сибирских татар; 5) этническая ассимиляция части калмаков русскими; 6) ассимиляция калмаками части сибирских бухарцев, а в начальный, период своего отделения от телеутов – небольших местных тюркоязычных групп Томского Приобья.

При рассмотрении разных сторон и. результатов этнического взаимодействия сибирских татар с соседями уже обращалось внимание на ассимиляцию части сибирских татар русскими фактически во всех их группах, на ассимиляцию со стороны манси части туринских татар и татар, поселившихся в бассейне р. Конды, на слияние отдельных эуштинцев с чулымцами, на ассимиляцию иртышскими хантами части тобольских татар и т. д. Нужно заметить, что для основной массы сибирских татар до революции эти процессы носили частный характер. Только для туринских татар, растворявшихся среди русских и манси, и для обских татар, сливавшихся с русскими, они имели существенное значение. Но даже в начале XX в. часть татар этих двух групп владела местным татарским диалектом и сохраняла этническое самосознание и некоторое этническое своеобразие.

Обращая внимание на развитие этнических процессов среди чулымских тюрков, ряд советских ученых пришли к выводу, что они сформировались в самостоятельную чулымско-тюркскую народность [202]. А.П. Дульзон, в частности, заключил, что «чулымские тюрки сложились как особая народность на территории Причулымья путем ассимиляции тюрками селькупского и кетского субстрата – более древних аборигенов Сибири» [203]. На наш взгляд, процесс формирования чулымских тюрков был длительным. В конце XVI–XVII вв. они представляли собой еще мелкие тюркоязычные группы типа земляческих общностей. В XVII–XVIII вв. процессы этногенетической консолидации благодаря расширению различных видов связей между нижнечулымскими и среднечулымскими тюрками, перемешиванию населения разных волостей, принятию христианства и другим факторам [204] интенсифицировались. В стороне от этих процессов остались кызыльцы, историческая судьба которых оказалась в будущем связанной больше с соседними хакасскими группами, хотя и в конце XIX в. их еще иногда объединяли в один народ с чулымскими тюрками [205] .

По данным Д.Г. Мессершмидта, чулымцы именовали себя по названиям волостей, как и эуштинцы, а русские звали их чулымскими татарами. Этот исследователь не мог в 1721 г. выявить общего самоназвания чулымских тюрков [206]. Видимо, значительная часть их называла себя тогда «ясашными», этот термин в качестве этнонима сохранялся у некоторых чулымцев и в советский период [207]. Вплоть до революции у чулымских тюрков сохранялись некоторые общинно-родовые пережитки, в частности родовые кладбища, лишь в некоторых местах появились кладбища у каждой деревни [208] . Рост численности чулымцев, дальнейшее расширение связей между их группами (особенно в период капитализма), общая социально-экономическая структура населения, наличие общего самоназвания «пестын-кижи» у нижнечулымских и среднечулымских тюрков, тесная языковая и культурная общность, сходство исторических судеб привели в ХIХ в. к завершению в общих чертах этногенетических процессов и образованию чулымско-тюркской народности.

В ходе этногенетической консолидации в разные периоды чулымцами были ассимилированы небольшие группы селькупов, кетов, телеутов, енисейских киргизов, в изучаемый период в их состав вошли также выходцы из тоболо-иртышских, барабинских татар, эуштинцев, обских татар, кызыльцев. Но с другой стороны, небольшая часть чулымцев была ассимилирована русскими, а некоторые из них слились с кызыльцами, обскими и томскими татарами.

У многочисленных выходцев из Средней Азии, объединявшихся понятием «сибирские бухарцы», т.е. у узбеков, таджиков, уйгуров, казахов и представителей некоторых других национальностей, в условиях поселения их в Сибири относительно компактными группами (тарской, томской, тобольской и тюменской), одинакового сословного положения в конце XVI – первой четверти XIX вв., да и в дальнейшем, интенсивно развивались процессы слияния друг с другом. В результате ираноязычные таджики стали тюркоязычными, так как тюрко-язычные выходцы из Средней Азии преобладали в группах сибирских бухарцев. Возникали особенности в быте бухарцев в Сибири, общие черты в культуре: все они были мусульманами. В результате такого вида этнических процессов формировались новые этнические группы, получившие название сибирских бухарцев. Сами себя они стали называть также бухарцами – бухарлык [209] . Каждая из таких групп представляла собой эсо, т.е. была этносоциальной группой, сплотившей среднеазиатских и казахстанских выходцев в единое этносоциальное образование, долгое время имевшее в связи с торговыми и податными льготами свои особенности по сравнению с окружающим русским и татарским населением. Кроме того, эти выделенные нами четыре группы сибирских бухарцев были связаны между собой торговыми интересами.

Возможно, дальнейшее этническое развитие сибирских бухарцев в условиях смешанного этнического состава, интенсивных этнотрансформационных, консолидационных и ассимиляционных процессов, усиления оторванности от этнических «родителей» их предков, роста численности потомственных бухарцев могло привести к образованию в Западной Сибири особой народности. Но расселение бухарцев среди сибирских татар, установившиеся тесные связи с ними, заключение браков с сибирскими татарами, освоение ими местных татарских диалектов и т. д. вызвали к жизни процессы этнической ассимиляции их сибирскими татарами. Уже в XVI–XVII вв. какая-то часть сибирских бухарцев сложилась этническим компонентом в составе тобольских, тюменских и тарских татар, а также барабинцев. Но это не привело к исчезновению основной массы сибирских бухарцев, численность которых постоянно возрастала. В XVIII–XIX вв. бухарцы продолжали принимать участие в. сложении сибирских татар, но характер этого участия изменился.

На какой-то период XVIII – начала XIX вв. в связи с увеличением групп сибирских бухарцев и более активным взаимодействием их с сибирскими татарами этнические процессы между нами приняли характер этногенетической миксации. Но дело в том, что сибирские бухарцы в XIX в., по крайней мере, со второй половины, полностью перешли на местные татарские диалекты и стали считать своим родным языком татарский, в хозяйственно-культурном отношении значительно сблизились с сибирскими татарами. Н.М. Ядринцев писал в 1891 г., что «бухарцы остаются при том же названии, но это в сущности уже татары» [210]. Поэтому следует, видимо, считать, что группы сибирских бухарцев приобрели характер этнически родственных с сибирскими татарами групп и что этнические процессы между ними приняли характер этногенетических процессов. В XIX – начале XX вв. сибирские бухарцы фактически входили в метаэтническую общность сибирских татар. Кроме того, вместе с ними они были охвачены этнической консолидацией с поволжско-приуральскими татарами и вошли составной частью в метаэтническую общность более широкого масштаба, охватившую их, сибирских татар и татар Поволжья и Приуралья. Часть казахов, издавна расселившихся небольшими группами в южных округах Тобольской губернии среди тоболо-иртышских татар и оторвавшихся от основной массы казахов, в ХIХ – начале XX вв. фактически слились с татарами Западной Сибири. Небольшое количество казахов вошли также в состав барабинских татар. Но казахи, проживавшие в Омском и Каинском округах, а также в округах Тобольской губернии, где не было татарских поселений (Тюкалинский, Ишимский), и постепенно переходившие на оседлый образ жизни, были охвачены лишь процессами межэтнической интеграции с русскими и частично с сибирскими татарами [211] . Эти процессы, а также постепенное включение сибирских казахов (сибирских киргизов, как их называли до революции) в единую систему социально-экономических отношений с русскими приводили к формированию особой западносибирской этнографической группы казахского народа.

Данный процесс начался фактически со второй половины XVIII в., а в начале XX в. особенно ощутимы были его результаты: хозяйство становится скотоводческо-земледельческим, формируется этнокультурное своеобразие, «закрепляются диалектные особенности в языке» [212] . Казахи Западно-Сибирской равнины поддерживали самые тесные связи с казахами северных районов Казахстана, считали себя с ними одним народом. С другой стороны, они замечали возникшее своеобразие их культуры и языка и начинали иногда выделять себя из состава всех казахов. В свою очередь, казахи Казахстана также отмечали некоторые отличия от них казахов Западной Сибири и называли их сибирскими казахами. Возникшие моменты осознания своей общности у части казахов Западной Сибири свидетельствовали и о внутри-этнической трансформации из этнографической группы в этническую. Но последний вид этнического процесса в конце XIX – начале XX вв. только начинал развиваться у западносибирских казахов.

Что касается поволжско-приуральских татар-переселенцев и их потомков, то об этнических процессах среди них фактически уже говорилось выше. Переселенцы XVI – первой половины XIX вв., будучи немногочисленными, как правило, растворялись среди сибирских татар, частично ассимилировались русскими. Только в некоторых городах (например, в Томске) они осели более значительными группами, где и сохранились как казанские татары [213] . Массовые переселения поволжско-приуральских татар во второй половине ХIХ – начале XX вв. в Западную Сибирь привели к образованию нескольких групп, расселенных в разных округах Тобольской и Томской губерний. Там, где казанские татары и мишари активно контактировали с сибирскими татарами и бухарцами, между ними развивались процессы этнической консолидации, которые и привели к образованию названной уже выше метаэтнической общности. Отметим также, что в сибирских условиях у поволжско-приуральских татар наблюдались процессы сглаживания этноязыковых и этнокультурных различий между казанскими татарами и мишарями. Что касается небольших групп кряшенов-переселенцев в Сибирь, то, будучи христианами по вере, они расселялись отдельно от татар-мусульман и, как правило, в контакты с ними не вступали. Зато у них быстрее начинали проявляться процессы сближения с русскими, т.е. процессы межэтнической интеграции.

В южных районах Западно-Сибирской равнины значительные группы тюркоязычного населения были почти полностью мусульманскими по религии. К ним относятся тюменские и ялуторовские, тобольские, тарские, курдакско-саргатские, ясколбинские, барабинские татары, чаты, казахи, бухарцы, башкиры, казанские татары, мишари, а кроме того, большая часть калмаков и эуштинцев. Все эти группы образовали конфессионально-этнографическую общность. Начало формирования ее приходится на последнюю четверть XVI в., когда еще в рамках Сибирского ханства была предпринята серьезная попытка обратить в ислам все население этого государства, а также группы населения, располагавшиеся по соседству. Особенно важный этап в формировании данного конфессионально-этнографического ареала – XVIII – начало XIX вв. Его расширение связано, во-первых, с обращением в мусульманскую веру барабинских и части тоболо-иртышских и томских татар, остававшихся до этого шаманистами, во-вторых, с активным переселением в Сибирь жителей из Средней Азии, в-третьих, с подселением в южные районы Западной Сибири казахов. Образование такой конфессионально-этнографической общности способствовало усилению взаимодействия названных групп населения и развития у них процессов межэтнической интеграции, этнической миксации и консолидации.

Туринские татары, часть эуштинцев и калмаков, обские татары, чулымцы и чуваши в разное время были обращены в христианство и не входили в названную конфессионально-этнографическую общность. Фактически они примкнули к конфессионально-этнографической общности русского населения.

Гораздо более широкой была этнографо-лингвистическая общность тюркского населения Западно-Сибирской равнины. В нее входили все группы сибирских татар, чулымские тюрки, сибирские бухарцы, казахи, каракалпаки, поволжско-приуральские татары, башкиры. Эта общность начала складываться в период массового заселения данной территории тюрками – с XIII–XIV вв. В XV – первой четверти ХIХ вв. она расширялась за счет переселения в Сибирь так называемых бухарцев, со второй половины XVIII–XIX вв. – благодаря приходу казахов и во второй половине ХIХ – начале XX вв. – за счет массовых переселений в Сибирь поволжско-приуральских татар. Кроме того, в XVI–XVII вв. в эту общность входили ногайцы, оставившие свой след в диалектах сибирских татар и казахов и ушедшие затем в Восточную Европу.

С этнографической точки зрения особый интерес представляет формирование хозяйственно-культурных ареалов на территории тюркского населения Западно-Сибирской равнины, а также региональной историко-культурной общности. Системообразующим фактором в образовании хозяйственно-культурных ареалов выступал преобладающий хозяйственно-культурный тип у населения. У значительной части сибирских татар и чулымских тюрков таковым долгое время был интегрированный ХКТ рыболовов-охотников-скотоводов-земледельцев [214] , у казахов – ХКТ кочевых скотоводов степей, у поволжско-приуральских татар, сибирских бухарцев, части сибирских татар и в конце XIX – начале XX вв. у части казахов – ХКТ плужных земледельцев. В разные периоды границы этих хозяйственно-культурных ареалов менялись, но в целом они были связаны с названными группами этнических образований.

В результате длительного взаимодействия тюркского населения разных хозяйственно-культурных ареалов Западно-Сибирской равнины, а также благодаря этнокультурной близости и даже родственности в генетическом отношении предков изучаемых нами тюркских этнических образований, сходству некоторых этнических компонентов в их составе, этноязыковой близости здесь издавна проходили процессы формирования особо традиционно-культурной общности регионального порядка. В Сибирской историко-этнографической провинции этнографами были выделены Ямало-Таймырская, Западно-Сибирская, Алтае-Саянская, Восточно-Сибирская, Камчатско-Чукотская и Амуро-Сахалинская историко-этнографические области, и это деление принято в науке и сегодня [215] . Представляется более правильным выделять Западно-Сибирскую областную историко-этнографическую общность, включая в нее народы в основном лесной зоны (манси, ханты, селькупы, коми и некоторые другие этнические образования) и не включая тюркоязычное население Западно-Сибирской равнины, относящееся к другому историко-этнографическому миру. Вместо Алтае-Саянской историко-этнографической областной общности, на наш взгляд, сложилась и реально существует до сих пор Южно-Сибирская областная историко-этнографическая общность, в которую наряду с алтае-саянскими народами, якутами и бурятами вошли сибирские татары, чулымские тюрки, сибирские бухарцы, северные казахи и некоторые другие этнические образования, этническая история которых была взаимосвязана или в далеком прошлом, или в более поздние периоды.

И.С. Гурвич, отмечая большое своеобразие Южно-Сибирской историко-этнографической общности, пишет: «Огромная территория, значительное численное преобладание русского населения привели к тому, что коренные народы – якуты, буряты, тувинцы, алтайцы, хакасы – на протяжении последних столетий были слабо связаны друг с другом» [216]. Поэтому о южных районах Западной и Средней Сибири можно говорить как о двух региональных (подобластных) историко-культурных общностях, в которых получили распространение общие традиционные черты культуры среди целой группы народов. Это Саяно-Алтайская региональная историко-этнографическая общность, объединяющая алтайцев, шорцев, хакасов, тувинцев, тофаларов. Территориально она охватывает регион Саяно-Алтайского нагорья и прилегающие к нему с севера районы Хакасско-Минусинской котловины и Салаирского кряжа. И далее это Южно-Западно-Сибирская региональная историко-этнографическая общность, включающая северных казахов, разные группы сибирских татар, чулымцев, сибирских бухарцев, поволжско-приуральских татар, башкир, в историческом прошлом часть западных монголов, ногайцев и др. Территория этой общности представляет собой сравнительно узкую полосу от Зауралья до бассейна Томи и среднего течения Оби с притоками [217] .

К чертам Южно-Западно-Сибирской региональной историко-этнографической общности относятся ее полиэтничность, родственность этногенетических процессов и наличие одних этнических компонентов, близость исторических судеб и своеобразие исторического пути каждого этнического образования; наличие нескольких ХКТ; возникшая этнокультурная общность в культурно-хозяйственной сфере, в других сферах материальной и духовной культуры и языке и сложившееся культурное и языковое своеобразие этнических общностей данного региона; связь с Саяно-Алтайской региональной историко-этнографической общностью в этногенезе и историческом развитии, в ХКТ, в культуре, языках, но и большие различия, связанные с разным уровнем плотности в сходстве и близости тех или иных сторон культурных явлений.

Южно-Западно-Сибирская историко-этнографическая общность сложилась в результате прежде всего длительных процессов культурного взаимодействия местных этнических (в основном тюркоязычных) образований, прежде всего сибирских татар с бухарцами, чулымцами,. поволжскими и приуральскими татарами-переселенцами. Культурное взаимообогащение (некоторые ученые считают его основным и наиболее прогрессивным направлением в этнических процессах [218] ) особенно заметно, и притом с давних времен, у казахов и сибирских татар. К общим сходным видам и элементам их традиционно-бытовой культуры относятся, например, камзолы, некоторые головные уборы (тюбетейки, зимние шапки – такыя, тумак и др.), сапоги на мягкой подошве – ичиги, национальные блюда – баурсаки, парамечи, кумыс, айран, сыр курт и др., сходные фольклорные сюжеты о народных героях, криволинейные геометрические орнаменты, сходные способы лечения в народной медицине, общие черты в семейных обрядах и др.

Следует заметить, что в состав двух названных региональных культурных общностей не входили многие группы переселенцев и их потомков – это прежде всего русские, а также украинцы, белорусы, поляки, немцы и др., культурные традиции которых существенно отличались в прошлом от культуры тюркоязычных народов Сибири и сопредельных территорий. В то же время значительный объем общих черт в культуре распространялся в данной зоне среди русских, украинцев и белорусов [219] . Можно говорить, что на одной и той же территории развивались процессы формирования двух таких взаимодействующих друг с другом видов традиционно-культурных общностей – общности славянских народов и групп и общности тюркских народов и групп. Данные общности не были изолированы друг от друга, а наоборот, интенсивно взаимодействовали, что приводило к усложнению этнокультурной картины, но одновременно и к увеличению общих черт в культуре и быте всех этих народов и групп.

Выделение двух региональных тюркских историко-этнографических общностей – Саяно-Алтайской и ЮжноЗападно-Сибирской – связано и с природными факторами: различием географических условий их создания (в одном случае – преимущественно горный массив, в другом – степь и лесостепь) и большой территориальной широтной протяженностью всей этой южной и средней зоны Западной и Средней Сибири. Последнее обстоятельство приводило к тому, что в XIX – начале XX вв. наблюдалось определенное ослабление этнокультурного взаимодействия между населением западных и восточных районов Южно-Сибирской историко-этнографической общности. Тем не менее большая этнокультурная близость выявляется у казахов, сибирских татар, чулымцев, с одной стороны, и у алтайцев, шорцев, хакасов, тувинцев, тофаларов – с другой. Эта близость складывалась как в изучаемый нами период, так и в более древние времена. Таково наше решение проблемы выделения некоторых областных и региональных историко-этнографических общностей в районах Западной Сибири, а также характеристики Южно-Западно-Сибирской региональной историко-этнографической общности.

Опубликовано: Томилов Н.А. Проблемы этнической истории (По материалам Западной Сибири). – Томск: Изд-во Том. ун-та, 1993. – С. 91–108.