3.1. Природная среда и особенности хозяйственных систем у населения южной и средней полосы Западной Сибири

При изучении хозяйства разных тюркоязычных групп Западно-Сибирской равнины бросаются в глаза разногласия в оценках дореволюционными авторами хозяйственной деятельности этих групп, в выявлении ведущей отрасли их хозяйства для исследуемого нами периода. Так, например, Н. Спафарий, проехавший по Барабинской степи в 1675 г., отмечал, что население ее – татары – «...звериные промыслы всякие промышляют» [12]. Вебер, побывавший в Барабе в первой четверти XVIII в., подчеркнул большую роль скотоводства и пушной охоты в хозяйстве барабинцев, а также указал на их занятия земледелием [13]. Д.Г. Мессершмидт, собиравший материалы в Сибири в 1720-х гг., описал, как барабинцы в летний период сочетали земледелие с рыболовством, расположив свои посевы овса и ячменя на полях вокруг большого озера, а также в другом месте своей книги отметил наличие в их хозяйствах лошадей и крупного рогатого скота и, наоборот, отсутствие овец, свиней и домашней птицы [14]. Г.Н. Потанин привел сведение Бэля, проехавшего Барабу в 1720 г., о том, что северные барабинцы не имели никаких запасов пищи, «кроме вяленых карасей, которых они ловили в озерах в множестве» [15]. Сам он для того же периода по имеющимся у него материалам называл охоту главным занятием всех барабинских татар и отмечал, что у северных барабинцев «звероловство было единственным промыслом», что они имели домашних северных оленей в отличие от южных барабинцев – коневодов [16] .

И даже для первой половины и середины ХIХ в. некоторые исследователи по-прежнему отмечали большую роль охоты и рыболовства у барабинских татар. Так, Н.А. Абрамов писал о них, что «хлеб для себя сеют немногие, охотнее же ходят за зверем, составляя для этого артели» [17]. Исследователь Барабы А.Ф. Миддендорф главным занятием барабинцев считал охоту, отмечая при этом, что для северных групп барабинцев охота имела большее значение, чем для южных. Далее он указывал также на значительную роль рыболовства у местного тюркоязычного населения и на небольшое значение земледелия в его занятиях, распространенного в основном лишь в южных районах Барабинской степи [18]. Однако С.К. Патканов для второй половины XIX в. называл главным занятием барабинских татар земледелие, обращая внимание на невысокий уровень его развития [19] .

Такая разница в характеристике направлений хозяйства барабинских татар частично вызвана тем, что оценки эти относились к разным периодам и отражали разные стадии экономического состояния барабинцев. Так, отдельные исследователи обращали внимание на уменьшение роли рыболовства и охоты в связи с сокращением рыбных запасов в озерах и речках и количествах зверей в лесах и степи [20]. Н. Костров отмечал, что в 20-х гг. ХIХ в. эпизоотия сибирской язвы уничтожила почти весь домашний скот барабинцев, в том числе и породу местной барабинской лошади, вследствие чего скотоводство пришло в упадок [21]. В середине ХIХ в. количество скота у местных татар по-прежнему было небольшое [22] . С другой стороны, различия существенного характера в хозяйственных укладах северных и южных барабинцев могут быть объяснены и различиями в природных условиях их жизни.

По отношению к другим группам сибирских татар мы встречаем также противоречивые оценки их хозяйства. Приведем лишь некоторые из них, относящиеся к тюменским татарам, наиболее южным из всех местных татар, у которых, казалось бы, скотоводство и земледелие должны были стоять в изучаемое нами время на первом месте в системе хозяйства. Г.Ф. Миллер так и писал, что к приходу русских тюменские татары жили оседло, занимались земледелием и скотоводством [23]. Тем не менее голландский купец Исаак Масса, сведения которого относятся к самому началу XVII в., сообщил, что татары вниз по Туре «занимаются большей частью рыбной ловлей», а в Тюмени продают пушнину [24]. А. Мейерберг описывал следующим образом занятия тюменских татар в 1660-х годах: «...до сих пор не знают употребления хлеба. Не потому, однако же, как пишут некоторые, чтобы стужа не давала дозревать жатве, но вследствие обычая, почти общего всем народам этой области, которые довольствуются звериным мясом да рыбой, а этого у них большое изобилие, и потому они пренебрегают употреблением хлеба» [25]. Для XVIII в. И.Г. Георги сообщал, что все тюменские татары больше занимаются скотоводством и меньше земледелием, почти все летом ловят рыбу, а зимой добывают зверя [26] .

Вряд ли столь различные оценки можно объяснить ошибочностью некоторых из них. Скорее всего, приведенные путешественниками и исследователями данные относились хотя и к одним этническим образованиям, но к разным их группам, жившим в несходных природных условиях и имевшим поэтому разные уклоны хозяйственных занятий. Природные же условия играют, как известно, значительную роль в формировании хозяйственно-культурного облика населения. ХКТ характеризуется М.Г. Левиным и Н.Н. Чебоксаровым как «исторически сложившиеся комплексы особенностей хозяйствуй культуры, характерные для народов, обитающих в определенных естественно-географических условиях, при определенном уровне их социально-экономического развития» [27] .

Что касается социально-экономического уровня развития тюркских групп Западно-Сибирской равнины, то в целом здесь ограничимся общим замечанием, что все эти группы накануне присоединения Сибири к России находились либо на стадии раннеклассовых отношений (формирующихся феодальных отношений в рамках Сибирского ханства при Кучуме), либо на стадии переходного периода к классовым отношениям (во всех группах родоплеменные отношения сменились территориально-общинными) с сохранением в ряде мест пережитков родоплеменных отношений. Можно сказать, что по экономическому и социальному развитию, разумеется, в самом общем виде, тюркские группы Западно-Сибирской равнины были близки друг к другу, а сам этот уровень хотя и был относительно невысоким, но позволял населению адаптировать даже в невыгодных природных условиях северных районов расселения производящее хозяйство.

Природно-климатические характеристики территории расселения названных групп довольно своеобразны. Находясь в зоне умеренно-континентального климата, эта территория представляет собой сочетание южной лесной (южная часть тайги и узкая в Сибири зона смешанных лесов), лесостепной и отчасти степной (в самых южных районах Западно-Сибирской равнины) зон. Некоторые группы сибирских татар (тюменские, тарские, барабинские, чатские) оказались расселенными во всех этих трех ландшафтных зонах, остальные – в первой либо во второй или в двух этих зонах. Ниже мы покажем взаимодействие местных групп с природной средой на примере барабинских и отчасти соседних с ними тарских и курдакско-саргатских татар.

Северная часть территории расселения данных групп населения, прилегающая к Васюганью, по преимуществу таежная, такой ее характер был и в прошлые века [28]. Южная часть соприкасалась с Кулундинской степью и была степной, а средняя (собственно Барабинская степь) – зоной лиственных лесов и лесостепи [29] .

Рельеф данной местности, входящей во внутреннюю часть Среднеобской котловины, равнинно-гривный, с речными долинами, сформировавшимися в условиях небольших уклонов поверхности, медленного спокойного течения рек, широкого весеннего половодья [30]. Осадков выпадает здесь достаточное для разнообразия флоры и фауны количество: в Барабе – 300–400 мл, в бассейне Иртыша – 400–500 мл в год [31]. Один раз в три-четыре года случается засушливое лето, бедное осадками в вегетационный период [32]. Средняя температура июля доходит до +18° С, январская среднемесячная опускается от –16,5 до –18° С [33]. Зимой мощность снежного покрова достигает в лесостепной зоне 20–40 см, в лесной – 50–60 см, а продолжительность его залегания составляет в северных районах 240, а в южных – 160 дней [34] .

Водный баланс распределен неравномерно, но в целом здесь имеются десятки рек (основные из них – Иртыш, Ишим, Тара, Омь, Туй, Тартас), многие из которых берут начало из системы васюганских болот, а также много озер (в Барабе насчитывается около 2500 озер) [35]. Слабая дренированность почв приводит к заболоченности региона – всего под болотами в лесной и лесостепной зонах находится до 60 % площади [36]. Болота в водоразделе Оби и Иртыша служили в прошлом естественной границей между татарами, с одной стороны, хантами и селькупами – с другой [37]. Растительный мир данного региона беднее на юге (основную массу деревьев там составляют березы и осины) и богаче на севере (помимо березы и осины там встречаются ленточные сосновые боры, кедрачи, лиственницы, ели и разные кустарники) [38]. Биологическая продуктивность климата для южных лесов и северной лесостепи составляет примерно 100 условных единиц на 1 кв. м, а для юга лесостепи – немногим меньше [39] .

Экологические условия этого региона почти всюду открывали широкие возможности для различных отраслей хозяйства. Реки и озера, богатые рыбой (щука, налим, карась, чебак, окунь, стерлядь, осетр и др.), способствовали занятию рыбной ловлей, а фауна лесов (лось, медведь, волк, лисица, заяц, колонок, хорек, росомаха, водоплавающая и боровая птица и др.) создавала благоприятную ситуацию для охоты [40]. На лесостепных участках, а также на богатых разнотравьем солонцах в степных районах возможно было занятие скотоводством. Высыхавшие летом мелкие озера и реки давали скоту дополнительный корм (траву) [41] . Равнинный рельеф южной части региона создавал благоприятные условия для освоения удобных для хлебопашества земель. В северной части лесостепной и южной лесной зонах для земледелия наиболее удобными были склоны грив, особенно южные, раньше освобождавшиеся от снега. Но здесь же действовали и факторы, затруднявшие земледелие: ранние заморозки, периодические засухи, заболоченность почв и др. Кроме того, заболоченность уменьшала территорию выпасов, возможность заготавливать сено на зиму в большом количестве и создавала постоянную угрозу эпидемических заболеваний скота.

Исследователи XIX в. отмечали, что природные условия северной части данного региона более благоприятствовали развитию охоты, в то время как в средней и южной его частях были неплохие условия для занятия скотоводством и земледелием и во всех районах существовала возможность заниматься рыболовством. На протяжении последних, веков в природе наблюдались некоторые изменения, так, в Барабе они выразились в усыхании степи, обмелении некоторых озер, зарастании болот, сужении зоны лесов [42] . Такого рода явления имели место и на соседних территориях Западно-Сибирской равнины [43] . Они привели в ХIХ в. к уменьшению значения охоты и рыболовства в хозяйстве татар. С другой стороны, этому способствовали и сдвиги социально-экономического порядка (увеличение пришлого населения, оттеснение татар с удобных земель, лесов и озер, рост эксплуатации и др.).

Работа по изучению хозяйственного облика данных групп сибирских татар дореволюционного периода была проведена нами и частично С.Ю. Первых. Кроме того, достаточно большое внимание этому вопросу было уделено в статьях Р.К. Сатлыковой, В.И. Соболева и 3.Д. Титовой [44] .

Проведенный анализ археологических материалов первой половины II тыс. н. э. (городища Вознесенское, Абрамовское, Тюменское, Чиняихинское, поселения Преображенка-4, Туруновка-4 и др.) показывает, что барабинские татары в первой трети II тыс. н.э. имели равные доли производящего и присваивающего хозяйств, а с XIII–XIV вв. в основной своей массе стали полукочевыми скотоводами, разводили лошадей, овец и крупный рогатый скот, содержали их на подножном корму [45]. Кроме того, они занимались рыболовством, охотой и в небольшом количестве сеяли ячмень, полбу, овес. В то же время заметим, что скотоводство с круглогодичным содержанием скота на подножном корму было возможно только в самых южных районах расселения барабинцев. И действительно, на памятниках средневековья Барабы часто встречаются кости диких животных и птиц. В.И. Соболев пришел к выводу, что «удельный вес охоты в северной Барабе был значительно выше» [46] .

По археологическим данным выявляются в качестве основных видов, поселений барабинцев «зимники» и «летники» – укрепленные городища и неукрепленные поселки, согласующиеся с полуоседлым образом жизни или даже с определенной долей оседлости части местного населения. Укрепленные городища функционировали здесь довольно долгое время. Так, известное Вознесенское городище, а вернее Тонтура (иначе город Тон), поселение барабинских татар на левом берегу р. Оми, существовало с XIV до середины XVII вв. [47], а древняя Тон-тура рядом с городищем отмечена была и во второй половине XVIII в. [48]. Да и сами жилища Вознесенского городища, как и других городищ Барабы, были довольно прочными постройками с плетневыми, обмазанными глиной стенами, с кирпичными и глинобитными печами [49], что укрепляет наше представление о более оседлом образе жизни барабинцев центральных районов Барабы в то время, во всяком случае, никак не кочевом, как полагает В.И. Соболев [50] .

З.Д. Титова, используя некоторые опубликованные и рукописные данные путешественников и ученых XVII–ХIХ вв., сообщает, что первоначально (в XVI в.) барабинцы были скотоводами, занимавшимися также охотой и рыболовством, но затем скотоводство у них было подорвано набегами врагов и эпидемиями. И далее она пишет: «Тогда стали заниматься барабинцы главным образом охотой и рыболовством, а скотоводство ... играло уже второстепенную роль. У северных же барабинцев охота была почти единственным занятием» [51] .

По собранным нами в архивах и экспедиционных поездках данным выявляется, что соотношение видов хозяйственных занятий у барабинских татар до революции было разным. В хозяйстве почти всех групп в XVII–ХIХ вв. значительную роль играло озерное и речное рыболовство. Им занимались круглый год. Всюду вяленую, сушеную и мороженую рыбу заготавливали впрок и продавали возами в разных округах Сибири. В некоторых местах в весенний период барабинцы переселялись на берега богатых рыбой озер (при этом в разные годы могли останавливаться на разных озерах) и устраивали здесь свои «летники» или, как их еще называли, «станы». Недалеко от озер у некоторых семей находились и небольшие посевные площади.

В портфелях Г.Ф. Миллера отложились материалы первой половины XVIII в., из которых видно, что все местные татары жили на берегах рек и озер и занимались рыболовством [52]. Насколько большую роль рыболовство играло в хозяйстве татар, живущих у Убинского озера, свидетельствуют данные документа 1823 г., в котором сказано, что «главнейший рыбный промысел производят здесь ясачные татары». И далее в нем сообщается: «Добываемую рыбу весною и летом соля провешивают или сушат и продают первый сорт как то щуки и язи пудами, а лини ... приезжающим за покупкою из городов Тюмени, Шадринска и заводского ведомства. А осенью свежую в города: Каинск, Тюмень, Шадринск и так же в Заводское ведомство, в прочее же время добытая рыба большей частию остается на собственное продовольствие жителей» [53]. Из отчета ясачной комиссии 1833 г. видно, что во всех волостях барабинских татар (кроме Каргалинской) в год было добыто 7151 пуд разной рыбы [54], или почти по 1,5 пуда на душу населения (включая детей). В некоторых татарских волостях даже в конце ХIХ в. рыболовство занимало ведущее место. Наиболее широко татары использовали старинные способы ловли рыбы запорами с котцами на копанцах у озер, запорами на мелких речках, сети и неводы, морды и корчаги, в меньшей мере – фитили, удочки, остроги [55] .

Важное место в лесных и лесостепных районах Барабы занимала охота. В начале XVIII в. даже численность самих татар определяли луками. Документ 1741 г. утверждает, что жители аулов всех семи барабинских волостей занимались в лесах пушной охотой, а на Таре, кроме того, добывали бобров [56]. По статистике 1833 г., в хорошие по охоте годы барабинцы добывали в тот период в среднем 25 соболей, 150 лисиц, 1870 горностаев, 900 белок, .210 хорьков, 4700 зайцев, 5 медведей, 30 волков и 23 лося [57] . Охотились татары не только с целью добычи пушнины, мясо почти всех названных зверей употреблялось ими в пищу. Кроме того, осенью, зимой и весной они добывали боровую птицу, а весной, летом и осенью – водоплавающую. Летом во время линьки уток и гусей каждый охотник добывал их по несколько сотен. В среднем на душу населения в разные годы приходилось по 6–10 кг добытого мяса зверей и птиц. Мясо заготавливали частично впрок (летом вялили, сушили и коптили, а зимой замораживали).

У северных барабинцев, которые в одно время заселяли и часть Васюганья, охота даже в ХIХ в. была главным занятием. Такую роль она вместе с рыболовством при крупных падежах скота играла и в южных районах, но недолго, так как в целом не была там доминирующей отраслью хозяйства. Существенным отличием в способах охоты северных и южных охотников являлось преимущественное употребление первыми лыж для передвижения в тайге и вторыми – лошадей в степной местности (правда, все же наряду с лыжами). При охоте использовались охотничьи собаки (некоторые держали по 10–15 охотничьих собак [58]), а из орудий охоты – луки со стрелами, дубины (чекмар) и ловушки (ямы-западни, пленки, силки, черканы, кляпцы, плашки, кулемки, волосяные или сухожильные петли, а позднее, в основном уже в XX в., металлические капканы). Со второй половины XIX в. более широко стали применяться ружья [59]. В лесу устраивались амбарчики для хранения туш убитых зверей, чем дальше от поселений находились охотничьи угодья, тем больше появлялось амбарчиков [60] . Охота имела и товарное значение. Одной из главных статей торговли барабинцев была продажа пушнины, дичи и дубленых нырковых шкурок (для одежды и обшивки днищ деревянных судов).

Одним из видов занятий, основным почти для всех барабинцев южных районов, но распространенным и в северных лесных районах, было скотоводство. Во многих местах Барабинской лесостепи держать скот круглый год на подножном корму не представлялось возможным, поэтому в XVI в. заготовка сена на зиму была обычным здесь явлением. Каждая деревня (аул) имела свои выгоны для выпаса скота, при перемещении в летнее время на рыболовные угодья (озера) его перегоняли туда. Каждая семья имела небольшое количество скота, а некоторые не имели его вообще. Предания самих барабинцев сообщают нам, что во времена Сибирского ханства они «держали лошадей, коров и немного овец» [61] .

Такое соотношение видов скота сохранялось в их хозяйствах и позднее – в XVII–XIX вв. Так, ясачная комиссия в документе 1833 г. зафиксировала, что во всех волостях барабинских татар имелись лошади и крупный рогатый скот и только в трех волостях (из семи) – овцы. Общее количество лошадей в этих волостях – 1309 голов (0,26 головы на душу населения или примерно одна лошадь на хозяйство), крупного рогатого скота – 1579 и овец – 221 голова [62]. При этом оказалось, что овцы были сосредоточены только в трех южных волостях – Барабинской, Теренинской и Чойской. В этих же южных волостях приходилось наибольшее количество лошадей и крупного рогатого скота на душу населения (соответственно 0,31; 0,17; 0,63 головы лошадей и 0,31; 0,35; 1,1 головы крупного рогатого скота). По северным волостям эти показатели гораздо ниже: по количеству лошадей от 0,11 головы в Любейской и до 0,23 головы в Каргалинской волостях, по количеству крупного рогатогоскота (включая телят) от 0,16 головы в Каргалинской и Любейской до 0,28 головы в Туражской волостях в расчете также на душу населения [63] .

В конце XIX – начале XX вв. единичные богатые татарские хозяйства имели сотни голов скота (лошадей, крупного рогатого скота, меньше овец и коз). Большинство татар владели по-прежнему незначительным количеством скота, а бедняцкие хозяйства почти все не имели его. Сено заготавливалось теперь на весь зимний период, лишь кое-где на юге отдельные хозяйства держали скот на подножном корму, обеспечивая его сеном и овсом в период снежных заносов [64] .

Земледелие барабинцев в XVI–XVII вв. продолжало .находиться на низком уровне, да и занимались им немногие местные жители. Часто сеяли ячмень около зимних юрт, переезжая после этого на летники и возвращаясь к моменту созревания урожая, но сеяли и около летников, возвращаясь на зимники после уборки урожая. Урожай держали иногда в земляных ямах. Постепенно барабинцы воспринимали русскую культуру земледелия, увеличивали понемногу посевы, стали больше сеять пшеницы и ржи. Но в целом посевы оставались незначительными – самая большая площадь, засеянная разными зерновыми, не превышала 4 десятин на хозяйство.

Данные ясачной комиссии, работавшей в Каинском округе в 1820–1830-х гг. [65], свидетельствуют о том, что пшеницу сеяли только в трех волостях (преимущественно в Барабинской, Чойской и лишь немного в Каргалинской), собирали урожай около 800 пудов. Рожь выращивали только в Барабинской, немного в Теренинской волостях и собирали урожай в 1820 пудов зерна. Таким образом, хлебные культуры сеяли в большом количестве лишь в двух волостях – Барабинской и Чойской и только в Барабинской волости сеяли два вида зерновых. Наибольшие площади во всех волостях занимали посевы овса, валовой урожай которого немногим превышал 5 тысяч пудов. Подавляющая часть овса все же шла прежде всего на корм лошадям. А на душу населения производилось татарами не более 8 кг зерна в год. После перевода барабинцев в категорию оседлых инородцев они стали лишь немного интенсивнее заниматься земледелием. В 1834 г. только в одной Каргалинской волости не было хлебопашества, в остальных шести было засеяно 262 десятины [66], т.е. по 0,05 десятины на душу населения. Ясно, что земледелие не играло существенной роли в хозяйстве барабинцев, а многие вообще не сеяли хлебных злаков – хлебопашество в ряде аулов распространилось уже при советской власти [67] .

В конце XIX – начале XX вв. земледелием по-прежнему занимались немногие татары. Лишь единичные семьи западных районов Барабы продавали хлеб, остальная же масса семей либо с трудом обеспечивала им себя, либо не занималась земледелием вовсе и покупала хлеб на стороне. Распространение хлебопашества в деревнях барабинских татар в тот период частично было связано и с усилением притока пришлых из Поволжья татар. Из зерновых культур сеяли рожь, пшеницу, ячмень, в меньшем количестве просо. Хранили зерно в амбарах или кладовых. Помол на муку или крупу производился чаще на ручных (преимущественно березовых) жерновах, изредка зерно толкли в долбленых ступах. Часть барабинцев обмолачивала зерна на мельницах [68] .

Огородничеством они не занимались, не садили даже картофель [69]. Собирательство также не играло большой роли в занятиях местных татар. Летом собирали сарану, клубнику и черную смородину, осенью – костянику, клюкву и бруснику. В домашнем хозяйстве были распространены обработки дерева и бересты, прядение, ткачество, изготовление ковров, половиков и циновок, плетение сетей, выделка шкур, шитье одежды и обуви, изредка изготовление глиняной посуды [70]. Из других занятий отметим добычу и продажу пиявок, заготовку, сплав и продажу леса, извоз, торговлю и др. [71] .

В целом в хозяйстве барабинских татар в XVII–XIX вв. выявляется комплексность основных занятий – рыболовства, охоты, скотоводства и земледелия. Фактически речь следует вести, видимо, даже только о трех главных видах хозяйства, так как земледелие играло незначительную роль и не было повсеместно распространенным – в описаниях их занятий XIX в. оно часто и не упоминается либо даже отрицается [72]. Порой и сами барабинцы отрицали факт занятия хлебопашеством. «...Не имея у себя, – писали они в прошении 1825 г., – никакого хлебопашества и других промыслов, кроме только зверей, рыбы и птицы, и то как случится, из чего за пропитанием себя и семейств ... оплачиваем ясак» [73]. Относительно второй половины 1810-х гг. имеется сведение, что в земледельческо-скотоводческих хозяйствах числилось 1564 (63%), в охотничье-рыболовческих хозяйствах – 908 (37 %) душ мужского пола, а «чистых» земледельцев или скотоводов среди барабинцев не было отмечено [74] .

О соотношении видов хозяйств говорят и данные приложения к отчету по управлению Западной Сибирью за 1823 г. [75] . Барабинцы оказались зафиксированными в нескольких категориях инородческого населения Каннского округа: оседлых насчитывалось 827 (820 земледельцев и 7 торговцев), кочевых – 3237 и бродячих – 901 душа обоего пола. Категория оседлых охватывала татар, которые занимались не только и не столько земледелием, а и скотоводством, и рыболовством, при этом чаще всего в этих хозяйствах главную роль играли два последних занятия. «Кочевые» инородцы представляли собой прежде всего скотоводов-рыболовов-охотников, у которых основным видом хозяйства было скотоводство. В числе «бродячих» инородцев были показаны охотники-рыболовы, часть которых держала и домашний скот. Охота и рыболовство в комплексном хозяйстве барабинцев играли ведущую роль в северной и средней части, а скотоводство– на юге Барабы. А в целом выделялись следующие три хозяйственные группы населения: 1) скотоводы-рыболовы-земледельцы с незначительным распространением охоты среди них; 2) рыболовы-скотоводы-охотники с незначительным земледельческим уклоном; 3) охотники-рыболовы-скотоводы.

Не затрагивая подробного вопроса о структуре хозяйства тарских и курдакско-саргатских татар дореволюционного периода (прииртышских татар), отметим, что сейчас существуют две точки зрения. Р.К. Салтыкова считает, что их основным занятием было земледелие, дополнявшееся другими отраслями хозяйства – скотоводством, извозом, торговлей и частично рыболовством при отсутствии охоты [76]. Детальное изучение хозяйства более южных (по сравнению с курдакскими) тарских татар привело ряд исследователей к заключению, что «основными хозяйственными занятиями во II половине ХIХ – начале XX вв. были земледелие, скотоводство, охота и рыболовство, дополнявшиеся различными домашними промыслами». У разных групп населения эти занятия существовали в различных сочетаниях в непосредственной зависимости от природных условий, близости к городу и других факторов [77]. Последнее обстоятельство отмечали и дореволюционные авторы [78] .

Различие точек зрения частично объясняется тем, что Р.К. Салтыкова пользовалась данными конца XIX – начала XX вв., когда, действительно, земледелие стало играть главную роль в большинстве хозяйств тоболо-иртышских татар. И в этом мы согласны с Ф.Т. Валеевым, давшим обобщенный очерк занятий западносибирских татар [79]. Что касается более раннего периода, то даже в первой четверти XIX в. охота и рыболовство у части татар занимали по своей значимости порой ведущие места. Так, во второй половине 1810-х гг. охотники и рыболовы среди татар Тарского округа составляли почти пятую часть (558 чел., или 19,1 %), скотоводы и земледельцы – почти четвертую часть (720 чел., или 24,6%), а земледельцы – более половины (1644 чел., или 56,3 %) всего населения [80]. Еще в более раннее время, в XVII в., в хозяйстве тарских татар земледелие «было лишь подсобным промыслом», а основное значение имели скотоводство, охота и рыболовство [81]. Относительно земледелия всех сибирских татар XVII в. В.И. Шунков писал, что оно «было примитивным и по своему хозяйственному значению являлось лишь подспорьем в промысловом или скотоводческом хозяйстве» [82] .

Для данного исследования важно то, что охотники и рыболовы не жили разбросано во всех татарских юртах, а были расселены относительно компактно в более северной местности Тарского округа. В документе «Инвентарь, имущество инородцев Тарского округа Подгородной, Порушной и Бухарской волостей», составленном в 1850 г. [83] , приводятся данные о том, что в названных волостях засевалось 341,5 десятины земли, числилось 1794 лошади, 1252 головы крупного рогатого скота и 157 овец. Если принять во внимание общее число жителей трех волостей в 5475 человек, то станет ясно, что ни земледелие, ни скотоводство таких размеров не могли обеспечить население продуктами питания и уплату податей. Конкретные данные по деревням позволили выявить, что значительная часть местных татар занималась охотой и рыболовством. Так, например, в д. Форпост 59 душ мужского пола из 67 не имели пашни и скота, в д. Аюк основными занятиями показаны рыболовство и извоз, в д. Апталовой – охота, в д. Сеитовой – рыболовство и скотоводство.

Материалы по Коурдакской волости 1883 г. свидетельствуют, что для ряда деревень был характерен охотничий уклад жизни даже в последней четверти XIX в. Так, в д. Тайчи, юртах Летних, Зимних все население участвовало в добыче белок, зайцев, рябчиков, в сборе ягод и орехов [84] . Даже материалы Всероссийской переписи населения 1897 г. хорошо еще показывают распределение видов хозяйств по зонам в Тарском округе: именно в Саргатской и Тавско-Утузской волостях встречается группа хозяйств почти целиком охотничье-рыбо-ловческого характера [85] , хотя большинство жителей занималось в тот период земледелием.

Еще один пример комплексности хозяйства приведем по самой восточной томской группе сибирских татар. В XVIII–XX вв. в их занятиях и соответственно в ХКТ происходили определенные перемены, раскрытые в ряде наших работ [86]. Но данные археологических раскопок поздних памятников в Томском районе [87], а также письменные источники, относящиеся к XVII в., позволяют выяснить состояние хозяйства тюрков Притомья к моменту прихода сюда русских. Используя эти материалы, З.Я. Бояршинова раскрыла довольно полную картину хозяйственного уклада и общественного строя тюркоязычных групп для первой половины XVII в. [88]. Природные условия Томского уезда характеризовались лесостепным характером ландшафта на юге и лесным таежным в северной части, всхолмленностью равнины, наличием большого числа рек, речек и ручьев с заливными лугами, преобладанием сосны, березы и осины в лесах, богатством рыбы, птицы и зверя [89] .

Главную роль в хозяйстве местных эуштинцев и части чатов играли в тот период охота и рыбная ловля – основные занятия многих сибирских татар, проживавших в лесостепных и лесных районах [90]. Томские татары занимались охотой как с целью добычи мяса, так и с целью получения пушнины. Насколько большую роль играла охота, показывает то, «...что железные и костяные наконечники стрел, иногда в берестяных колчанах, являлись необходимым атрибутом инвентаря грунтовых и наземных погребений в курганах не только мужчин, но и погребений женщин и детей» [91] . Лук и стрелы были главным орудием охоты, широко употреблялись и различные ловушки.

О большой роли охоты свидетельствуют фольклорные сюжеты, относящиеся к тому времени. Например, князцы Тоян и Басандай изображаются непременно охотниками, которые враждуют друг с другом из-за охотничьих угодий [92] . При занятиях рыболовством на Томи и близлежащих озерах местными жителями использовались уды и сети, о чем свидетельствуют находки в археологических памятниках рыболовных крючков и костных игл для плетения сетей, а на небольших реках – запоры.

Одним из видов хозяйственной деятельности чатов и эуштинцев было собирательство, которым занимались преимущественно женщины. В пищу употреблялись корни и стебли дикорастущих съедобных растений (корни кандыка и ревеня, луковицы сараны, дикая редька, полевой чеснок и др.), а также ягоды, грибы и кедровые орехи. Основным орудием для выкапывания корней растений служила лопатка, сделанная из дерева и имевшая железный наконечник (корнекопалка), которая носила у эуштинцев название «оступ», близкое к названию «озуп», распространенному в юго-восточных тюркских наречиях Западной Сибири [93] .

Земледелие у чатов и эуштинцев в период прихода русских играло лишь роль подспорья, «продукты земледелия только дополняли необходимые средства существования» [94], а в низовьях Томи и по Оби земледелие вообще отсутствовало до конца второй половины XVII в. У томских татар оно было примитивного мотыжного типа [95] .

Ведя оседлый и полуоседлый образ жизни (имели зимники и летники [96] ) в условиях лесистой местности, местные татары не могли в больших размерах заниматься и скотоводством. Основным животным в их хозяйстве была лошадь, которая использовалась для верховой езды, перевозки грузов и питания. В южных районах расселения чатов скотоводство играло главную роль в хозяйстве. В XVII в. у них выявлялись черты кочевого и полукочевого образа жизни.

Гончарное производство среди томских татар в XVII в. было развито очень слабо, глиняные горшки в тот период активно вытеснялись металлической посудой, обмениваемой на пушнину у шорцев. Примитивное кузнечное дело было знакомо и самим тюркам Притомья. Занимались они также обработкой дерева, изготовлением предметов из бересты, скорняжным делом, выделкой пушнины, прядением и примитивного вида ткачеством.

Общественный строй томских татар в начале XVII в. находился на завершающей стадии разложения родовых отношений, которое началось задолго до русской колонизации, и сложения территориальных общин. На изменения в хозяйственной деятельности и общественных отношениях томских татар сильное влияние оказало пришлое русское население. Прежде всего это коснулось земледелия. В первые десятилетия XVII в. примитивное земледелие продолжало сохраняться на землях общинного владения. В то же время на участках, находящихся в пользовании отдельных семей, под влиянием русских распространились новые приемы полеводства, новые зерновые культуры (рожь, овес, пшеница). Такое сосуществование примитивных и новых форм ведения земледелия было отмечено З.Я. Бояршиновой [97] на основании анализа ею документа, данные которого относятся к концу XVII – началу XVIII вв. [98]. В середине XVII в. у томских татар стал практиковаться терхпольный севооборот [99]. Но и в начале XVIII в. земледелие не играло значительной роли в хозяйстве татарского населения, основные продукты питания по-прежнему давали охота, рыболовство и скотоводство. В жизни чатов и эуштинцев в XVII–XVIII вв. повысилась роль скотоводства, что связано с переходом их под влиянием русских крестьян «к более совершенным видам скотоводства с заготовкой сена на зимний период» [100]. Русские передавали свои навыки татарам и в занятиях ремеслами (в частности, в строительном деле). В то же время русские жители заимствовали у местного населения некоторые приемы охоты и рыбной ловли [101] .

Эксплуатация со стороны местной знати и царских властей, изъятие у местных тюрков части пахотных земель, сенокосов и рыболовных угодий (активное участие в скупке земель и угодий принимали и монастыри [102]) приводили к обеднению большей части населения. Эти новые явления способствовали также «дальнейшему распаду родовых отношений среди сибирских татар» [103] .

В XVIII в. значительных изменений в соотношении видов хозяйственной деятельности не произошло. По-прежнему основными видами занятий населения были рыбная ловля, охота и скотоводство. В частности, сохраняла свое значение охота на пушного зверя – пушнина шла в качестве платежей в казну. «Они все должны платить в казну по 2 соболя каждый, или вместо одного другими мехами по установленным ценам: вместо одного соболя 5 или 8 горностаев, или 25 белок, или 1 лося. Они не смеют торговать мехами и платить подать деньгами, но земледельцам дозволено платить с души 1 рубль 50 копеек», – писал в середине второй половины XVIII в. И.П. Фальк о томских татарах [104]. И.Г. Георги называл телеутов звероловами и скотоводами, роль звериного промысла он отмечал и для хозяйства других групп томских татар [105]. Важное значение охота и рыболовство сохраняли в хозяйстве томских тюрков и в более позднее время. Так, Ю.А. Гагемейстер в середине ХIХ в. писал о них следующее: «...они по сие время с особенным удовольствием занимаются звериною, птичьею, а местами, как, например, на иных озерах, и рыбною ловлею» [106]. Сохранял свое значение в качестве орудия охоты лук. В начале ХIХ в. неизвестный автор писал о сибирских татарах, в том числе и о томских: «...они проворны, весьма метко бьют из лука и храбрые наездники» [107]. Основными орудиями рыболовства были морды, запоры и сети [108] . И все же уже в ервой половине XIX в. роль охоты, вероятно, стала уменьшаться.

Скотоводство у томских татар в различных группах играло неодинаковую роль, но в целом она была более значительной, чем роль земледелия, что отмечал И. Г. Георги [109]. С переходом во второй половине XVII в. части телеутов, вошедших позже в состав томских татар, на местожительство в лесостепную зону роль скотоводства кочевого типа у них уменьшилась. Уменьшилось в связи с этим и количество скота, в среднем в XVIII в. оно не превышало 10 голов на хозяйство, только у богатых имелось до 50 голов лошадей и рогатого скота [110]. Используя статистические материалы 1831 г. по Томскому округу, Н.М. Ядринцев писал о татарах: «Скота во всех волостях считалось: лошадей 912, рогатого скота 727, овец 718, что, принимая во внимание 4471 душу, весьма недостаточно. Инородцы, как видно, прокармливались более звероловством» [111]. Небольшое количество скота у томских татар в середине XIX в. отмечал и Ю.А. Гагемейстер [112]. По существу, скотоводство полукочевого типа было вытеснено скотоводством со стойловым содержанием скота, томские татары перешли к оседлому образу жизни. Несколько дольше этот процесс протекал у калмаков: вероятно, вплоть до начала ХIХ столетия они сохраняли полукочевой скотоводческий, звероловный и рыболовческий уклад [113]. Лишь постепенно в ХIХ в. калмаки становятся окончательно оседлыми, хотя этот процесс закончился далеко не сразу [114]. Следы полуоседлой жизни наблюдались в то время, видимо, и у тегильдеевцев, у которых П.Г. Иванов в 1920-х гг. обнаружил четкое представление о переселениях в недалеком прошлом из зимних на весенние, а затем и летние места жительства [115] .

О земледелии чатов писал в середине XVIII в. П.С. Паллас: «Между ними есть добрые земледелатели, и они теперь с радостью платят обыкновенный подушный оклад, будучи освобождены от ямщиков, что они сперва в Томске отправлять были должны» [116]. Но не о всех группах томских татар можно было сказать это, в том числе об эуштинцах, что правильно подметил М.А. Абдрахманов [117]. В целом земледелие по-прежнему не играло решающей роли в хозяйстве томских татар, о чем свидетельствует и замечание И.Г. Георги: о земледелии «...они ни мало не радеют» [118] .

Постепенно (очевидно, с ХIХ в.) под влиянием русских начинает усиливаться роль земледелия лишь в телеутских хозяйствах [119]. Небольшое значение оно продолжает сохранять в целом и в первой половине ХIХ в. Так, по данным 1831 г., все томские татары собрали урожай в 570 пудов пшеницы, 3270 пудов ржи и 715 пудов овса. Сравнивая эти данные с численностью хозяйств татар Притомья, Н.М. Ядринцев отмечал, что «такого количества не только на продажу, но и на продовольствие даже мужчин не хватает» [120]. Краткое, но яркое замечание о земледелии томских татар высказал Ю.А. Гагемейстер в середине XIX в.: «Хлебопашеством пренебрегают» [121] .

И.Г. Георги в своей работе отмечал наличие пасечного пчеловодства у томских татар в конце XVIII в. [122]. Учитывая тот факт, что пасечное пчеловодство стало распространяться в Томской губернии только со второй половины XVIII в. [123], мы можем этим периодом определить и время появления его у местных татар. Постепенно усиливалось значение занятия извозом (перевозкой грузов для томских купцов), для многих хозяйств оно выдвинулось на первый план [124]. Перевозки товаров осуществлялись в Иркутск, Красноярск, Тару, Тобольск, Ирбит и другие города. Местные татары стали заготавливать и продавать сено [125] . С ростом населения в Томске развивался и дровяной промысел. В то же время падало значение домашних ремесел – многие орудия труда, предметы и вещи покупались в городе или в русских деревнях.

Положение трудящихся татар продолжало оставаться тяжелым на протяжении всего XVIII в., значительно ухудшилось оно в первой половине ХIХ в. в связи с переводом их в 1822 г. в категорию оседлых инородцев. Это приводило к изменениям в занятиях татар: чтобы достать средства для уплаты податей, они оставляли сельское хозяйство и начинали искать заработки в различного рода промыслах. Упадок земледелия в этот период отмечался и у других групп сибирских татар. «Здесь хлебопашества нет», – отмечал Ф. Белявский относительно юрт иртышских татар [126]. Томские татары, проживавшие в городе, в середине ХIХ в. занимались торговлей (перепродавали лошадей, сено, мед и др.), содержанием ямских лошадей, постоялых дворов, ловлей пиявок, перевозкой тяжестей, шитьем шапок, халатов [127]. Ухудшилось положение бухарцев – упала роль торговли, не улучшилось их положение и с переходом к земледельческим занятиям [128] .

Во второй половине XIX в. у сибирских татар развивались капиталистические отношения, что способствовало дальнейшим изменениям в их хозяйственном укладе. Наплыв пришлого населения в томско-татарские деревни в конце ХIХ – начале XX вв. также наложил свой отпечаток на занятия местного тюркского населения. Близкое расположение к растущему губернскому центру – Томску – приводит к тому, что жители окрестных деревень (как татарских, так и многих русских) «...основывают свое благосостояние на тех или иных неземледельческих заработках» [129] .

Таким образом, у тюркского населения, образовавшего позднее группу томских татар, в конце XVII в. господствовали черты разных хозяйственно-культурных типов. Охота и рыболовство сочетались с зачатками земледелия и со скотоводством у эуштинцев и части чатов. У телеутов и южной части чатов более четко было выражено скотоводческое направление хозяйства. В течение последующих веков, особенно со второй половины XIX в., их хозяйственных систем коснулись существенные преобразования.

У чулымских тюрков, северо-восточных соседей томских татар, экономический комплекс включал также разные виды хозяйства – рыболовство, охоту, собирательство, элементы скотоводства и, как предполагают, элементы мотыжного земледелия [130]. Такой комплекс со значительной ролью охоты и рыболовства сохранялся у чулымцев и в начале XVIII в., и в последующий период. Так, в «Деле о ревизии населения Томского уезда 1720 года» приводятся сведения о занятиях инородческого населения Кизылдеевой, Пышкинской, Каргачиной, Малой и Большой Аргунских, Большой и Малой Байгульских, Ячинской волостей, д. Ворониной [131]. В этих сведениях указывается, что почти все хозяйства имеют свои охотничьи угодья и места для рыбной ловли, а также покосы (елановые и луговые), но только 20 хозяйств (22,7 %) из 88 пашут землю, в основном по четверти или по половине десятины. И.Фишер в 1741 г. писал о чулымцах: «Татары в этой местности сеют хлеб – ячмень, ярицу, овес и рожь, но последняя удается не каждый год. Промысел у них плохой и кроме горностая и белки нет почти ничего... Они держат лошадей и коров, живут в зимних и летних юртах... они платят ясак по три соболя каждый, но так как у них нет соболиного промысла, то у них берут шкурки бобров, лосей, белок и горностаев...» [132]. В целом путешественники и исследователи XVIII в. отмечали значительную роль в хозяйстве чулымских тюрков охоты и рыболовства, а соответственно питания рыбой и дичью, небольшое количество домашнего скота и неповсеместность земледелия [133]. По данным 5-й ревизии населения, в конце 1810-х гг. среди мелецких тюрков (456 душ) было 190 (41,7%) земледельцев, 125 (27,4%) скотоводов-охотников и 141 (30,9%) охотников-рыболовов [134] .

Таким образом, конкретное рассмотрение экономических комплексов разных групп тюркского населения Западно-Сибирской равнины XVI–ХIХ вв. позволяет, с одной стороны, отказаться от поверхностных суждений об основных скотоводческом и земледельческом направлениях их хозяйства в XVI–XVII вв., а в ряде случаев и в XVIII в., а с другой – выявить сложный характер этого хозяйства, часто интегрирующего черты разных ХКТ и подвергнувшегося особенно значительной трансформации в ХIХ – начале XX вв.

Опубликовано: Томилов Н.А. Проблемы этнической истории (По материалам Западной Сибири). – Томск: Изд-во Том. ун-та, 1993. – С. 57–77.