123
Карта сайта
Поиск по сайту

Кафедра этнологии, антропологии, археологии и музеологии | Этнография Западной Сибири | Библиотека сайта | Контакты
Этноархеологические исследования | Полевой архив | Этнографические заметки | Этнографическая экспозиция МАЭ ОмГУ | ЭтноФото | Этнография Омского Прииртышья
Русская страница | Белорусская страница | Кумандинская страница | Генеалогическая страница | Этнография без этнографа
Русские в Омском Прииртышье | Народная медицина русских Омского Прииртышья (конец XIX–XX вв.)



Волохина И.В.
ОСВЕЩЕНИЕ ПРОБЛЕМ НАРОДНОЙ МЕДИЦИНЫ НА СТРАНИЦАХ "СОВЕТСКОЙ ЭТНОГРАФИИ"*

С появлением в 1926 году журнала "Советская этнография" (центрального журнала этнографов) на его страницах начали появляться публикации, освещающие народно-медицинские знания различных народов мира. Работы эти затрагивали разнообразные проблемы народной медицины - понимание ее в качестве объекта этнографии, отдельные сферы и отличительные особенности народно-медицинских знаний различных этносов, освещали деятельность врачевателей и т.д. Их характеристика достаточно важна, т.к. именно периодика дает нам представление о новейших научных разработках и тенденциях развития науки, знакомит нас с ситуацией в обществе и косвенно освещает позицию государства по тому или иному вопросу. Кроме того, эти публикации содержат в себе обширный массив знаний, накопленных в течение долгого времени наукой и народом. Это и делает их очень ценным источником.

В целом все имеющиеся публикации, размещенные на страницах "Советской этнографии" и освещающие народно-медицинские знания, можно разбить на 2 группы, которые укладываются в 2 хронологических этапа:

  • Первая группа охватывает период с 1926 до конца 1970-х годов - особенность этого времени состоит в том, что сведения о народной медицине являлись составной частью статей, касающихся некоторых аспектов жизнедеятельности того или иного народа. Кроме того, большинство работ здесь носило описательный характер. Однако, именно в это время в научный оборот было введено огромное количество ранее не опубликованного фактического материала. Особую роль в этом процессе сыграла информация, размещенная в рубрике "Из истории науки", где постоянно появлялись выдержки из неопубликованных сочинений XVI - XX вв. Кроме того, в этой же рубрике содержались обзоры деятельности крупных исследователей с краткой характеристикой их трудов.

 

  • Вторая группа затрагивает время с середины 1970-х годов по 1992 год - на данном этапе появляются публикации, посвященные теоретическому осмыслению народной медицины, как части культуры. Они очень органично вписываются в общенаучный контекст того времени. Вероятно, толчком послужил, с одной стороны - всплеск интереса к народной медицине со стороны общества и государства, свидетельством чему служит конференция, посвященная этнографическим аспектам в народной медицине, проведенная в 1975 году в Ленинграде. С другой же стороны, вероятно, эти работы результат и повод для научных дискуссий о специфике этнографического понимания культуры, развернувшихся на страницах журнала. Так, в конце 1970-х - 1980 годах проводилось обсуждение вопросов понимания религии[1], кроме того, рассматривалась возможность изучения обычаев и обрядов в качестве одного из объектов этнографического исследования.[2] В 1980-1983 годах обсуждались проблемы осмысления культуры (особо выделяется культура жизнеобеспечения)[3], теория культурной традиции,[4] а также вопросы традиций и инноваций в культуре.[5] Вопрос о механизмах формирования, хранения и изменения традиций стал основой новой дискуссии 1984-1985 годов, где особое место было уделено сельской общине.[6]

Опираясь на имеющиеся публикации, можно выделить несколько проблемных блоков (рубрик), которые затрагивались исследователями при рассмотрении народной медицины.

Прежде всего, хотелось бы отметить, что в "Советской этнографии" содержатся статьи, отражающие формирование источниковой базы и историческое развитие этнографического изучения народно-медицинских знаний. Сюда относятся, в основном, материалы, посвященные анализу таких документов, как опросники, программы, материалы экспедиций, на основе которых проводились исследования жизни народов России и которые отражали состояние науки и общества того времени.[7] Подобные публикации знакомят нас с методикой работы исследователей (прежде всего со способами структурирования материала) на период их составления, дают некоторое представление о состоянии источниковой базы, о проблемах, возникающих при анализе подобной информации (думаются, они возникают из-за массовости материала, что делает процесс их анализа очень трудоемким).

Исследователи акцентировали свое внимание на ряде документов, например, на программе 1737 г. В.Н. Татищева, имеющей ряд этнографических разделов; программе 1765 г. Вольного Экономического Общества и программе 1847 г. Русского Географического общества, которые включали и материалы по народно-медицинским знаниям. Большое внимание также уделено деятельности "Этнографического бюро" князя В.Н. Тенишева. Особенно его "Программе этнографических сведений о крестьянах Центральной России", ответы на вопрос № 473 ("Болезни и их лечение") которой послужили основой для создания трудов Г. Попова и С.М. Максимова.

Второй блок освещает общетеоретические сюжеты. Сюда можно включить работы, в которых рассматриваются вопросы об определении такого феномена, как народная медицина, о значении народно-медицинских знаний для этнографического изучения тех или иных общностей, о выявлении ее места в культуре, ставится проблема научного изучения народной медицины и т.д. Начало было положено публикацией, отражающей результаты работы Всесоюзной конференции по этнографическим аспектам изучения народной медицины, проходившей в 1975 г. в Ленинграде. Именно на этом совещании были определены 2 позиции в понимании народной медицины - с точки зрения включенности ее в традиционно-бытовую культуру (Ю.В. Бромлей) и с позиций теории информации (И.И. Брехман).

По средствам вещественного закрепления информации И.И. Брехман выделил 3 разновидности медицины: народную (незакрепленную), традиционную (относительно закрепленную) и научную (закрепленную).[8] Ю.В. Бромлей в дальнейшем обосновал свою позицию в 1976 г. в совместной с А.А. Вороновым статье "Народная медицина как предмет этнографических исследований".[9] Авторы выдвинули следующую схему: народная медицина - это важная составная часть традиционно-бытовой сферы культуры, рассматриваемой в качестве "совокупности массовых устойчивых компонентов культуры, относящихся к сфере непосредственного потребления"[10]. Кроме того, они несколько дополнили выкладки И.И. Брехмана, предложив при разграничении народной и традиционной медицины использовать в качестве критерия еще и способ передачи информации. Таким образом, народная медицина могла именоваться, в узком смысле, как традиционно-устная, в отличие от традиционно-письменной.[11] Сближает же народную и научную медицину, по их мнению, выделение в них примерно одинаковых разделов: представлений об анатомии и физиологии человека; представлений об этиологии заболеваний и о их диагностике; фармакогнозии, фармако- и иммунотерапии; хирургии; акушерства и гинекологии; педиатрии; физиотерапии; диетологии и диетотерапии; психотерапии; санитарии, гигиены и косметики.[12] Помимо этого, в данной работе приводится характеристика становления и исторического развития народно-медицинских знаний. Она также содержит в себе сведения о богатом народном опыте в данной сфере, накопленном на протяжении нескольких тысячелетий. Очень важным, на наш взгляд, было предложение использовать при изучении народной медицины комплексного и исторического подходов, актуальное и по сей день.

Иная точка зрения была выдвинута позднее Я.В. Чесновым в связи с этнографическим изучением жизнедеятельности человека. Именно здесь было показана важная роль народной медицины в удовлетворении витальных потребностей традиционного общества. В связи с этим была выявлена большая важность сохранения здоровья и его ценность в данных обществах. При этом проблема здоровья рассматривалась под углом зрения жизнедеятельности. Автор подчеркнул, что в этом плане специфика представлений жизнедеятельности состоит в том, что они касаются не столько лечения болезни, сколько ее избегания.[13] Теоретические положения, изложенные в его статье используются и в современных работах, затрагивающих проблемы народной медицины (Алимбай Н., Муканов М.С., Аргынбаев Х., Трушкова И.Ю. и др.).

С этими данными перекликается проблематика третьего блока, связанная с рассмотрением представлений о здоровье и нездоровье у различных народов. Он включает в себя, в основном, материалы, содержащие информацию о причинах болезней, об охранительной магии, представления о душе и о духах болезней, собственно представления о здоровье, наполняясь, таким образом, иррациональными знаниями и представлениями.

Исследованием этих проблем, применительно к абхазской традиционной культуре, активно занимался Я.В. Чеснов, показавший, что в данной культуре здоровье воспринимается как атрибут жизни, именно отсюда, по его мнению, здесь разнообразие человеческих позиций по отношению к проблеме здоровья, индивидуально выработанные меры по его сохранению, даже личные концепции жизненных сил организма. Подобная ситуация плюрализма воззрений на здоровье проявляется в настоящее время по различным материалам (в том числе и по полевым) и в культурах других общностей - у русских, татар и т.д. В связи с этим, как отмечает Я.В. Чеснов, в традиционной абхазской культуре болезнь воспринимается как нечто противоестественное, как нарушение нормального хода вещей. Разнообразием отличаются и взгляды на этиологию заболеваний.[14]

У ряда народов появление болезней связывалось с деятельностью различных духов, которые имели как антропоморфный, так и зооморфный облик. Некоторые из них имели специфические названия, так, например, у цыган их собирательное название - мизехэ[15], у народов Кавказа духи опасных заразных заболеваний именуются батонеби (господа).[16] У славянского же населения, судя по имеющимся публикациям, существовало множество представлений о таких болезнях, как лихорадки, причем под лихорадкой могло пониматься что угодно. Эта проблема освещена в статье М.Д. Торэн "Об образе лихорадке", где приводится их описание (почти все остро-заразные болезни предстают перед нами в женском обличье) а также система способов лечения и охранительных мероприятий от данных заболеваний.[17]

Рациональное объяснение причин заболеваний русских крестьян можно найти у М.В. Ломоносова в его работе "О сохранении и размножении российского народа". Среди них он выделяет: "невоздержанность и неосторожность" в пище, имея в виду, прежде всего, резкие переходы от постов к праздникам, от постной к скоромной пище. Смертельные простуды и падучие, по его мнению - это следствие того, что некоторые попы крестят людей зимой в холодной воде, иногда и со льдом. С его мнением мы можем познакомиться благодаря публикации Н.Н. Степанова, посвященной вкладу М.В. Ломоносова в этнографию.[18]

Особое место следует отвести обрядам, связанным с охраной здоровья. Наиболее показательна в этом плане специальная работа Р.Д. Дражевой, в которой обобщен и систематизирован материал по теме охранительных обрядов в среде южного и восточнославянского населения в период праздника летнего солнцестояния. Здесь отмечается большая роль воды, огня и лекарственных растений.[19]
Отдельную группу в данном блоке составляют исследования, затрагивающие заболевания, обусловленные этнической спецификой или особенностями природных условий. Среди них можно отметить публикацию К.Г. Уманского "Бохорор" о вилюйском энцефаломиелите,[20] которым, по сведениям автора, страдают исключительно якуты, а также совместную статью К. Като и В.А. Туголукова "Сибирь начала XIX века глазами японца", где рассказывается о лечении знахаркой-тунгуской так называемой "снежной болезни" с помощью мыла. "Снежная болезнь" - это специфическое северное заболевание глаз, возникающее от ослепительного снега зимой. Применение же мыла в ее лечении, по мнению авторов, свидетельствует о влиянии русских на тунгусское население.[21]

По всей видимости, все работы данного блока отражают состояние с заболеваемостью в среде различных народов. Кроме того, особенность их в том, что они тесно связаны с религиозно-обрядовой жизнью народов и, наверное, в связи с этим, содержат в себе огромный пласт иррациональных сведений.

В противовес иррациональности предыдущего блока, большой рациональностью отличаются данные, содержащиеся в статьях, освещающих лекарственные средства растительного и животного происхождения и связанные с ними представлениями, которые также можно объединить в один блок. Очень часто они рассматривались в исследованиях, характеризующих систему питания, хозяйство или обрядовый комплекс той или иной общности.

Что касается использования растительного сырья, то очень часто исследователи при рассмотрении системы питания уделяют внимание дикорастущим пищевым растениям, которые в настоящее время применяются при лечении различных заболеваний. Однако, в данных работах они обычно приводится лишь рецептура приготовления тех или иных блюд, данные об их калорийности и т.п. Хотя они дают представление о наиболее используемых растениях в той или иной этнической группе. Например, указывается, что первоначально башкиры очень брезгливо и настороженно относились к грибам, охотно используя в своем рационе овощные, плодовые и ягодные растения и крахмалоносные коренья.[22] Особо ценными, на наш взгляд, являются приводимые рецептуры чаев[23], применения так называемых "березовых продуктов" и в целом полезных для людей растений.[24]

Помимо этого, существовал ряд исследований, где можно найти упоминания об использовании собственно лекарственных растений, об их народных названиях. Особенно интересен в этом плане анализ одного из сочинений Осипа Аргунова, описывающего фрагменты народно-медицинских знаний айнов. В нем мы находим упоминания о таких лекарственных растениях, как трава хабаники (применяется от "резей в животе", если кто "калится кровью", у кого желтеют глаза или чернеют губы), трава кутаж (при переломах), "чирпуй трава" (ей лечат вшивость) и ряд других.[25]

Очень обширную информацию о травах, используемых при лечении лихорадки русскими крестьянами, содержит исследование М.Д. Торэн. Среди них упоминаются чернобыльник (Artemisia vulgaris L.), копытник (Asarum europaeum), курослеп (Caltha palustris), пижма (Tanacetum vulgare) и др.[26] Кроме того, характеризуя работу Л. Сеницкого, А. Кучинский упоминает зверобой, "которым камчадалы и русские почти все дефекты своего нутра спасают".[27]

Особо хотелось бы выделить работу Л.А. Тульцевой, посвященной рябине и ее месте в народных поверьях. Рябина в среде славянского населения рассматривалась как дерево-оберег и дерево-врач, ее культ был тесно связан со многими календарными обрядами и персонажами - Параскевой Пятницей, купальскими празднествами. Кроме того, она связана с такой группой населения, как старообрядцы-рябиновцы.[28]

Вторую группу составляют материалы, касающиеся животных препаратов. Здесь большая часть информации содержится в публикациях, освещающих культ животных и хозяйственные занятия населения того или иного региона. Предметом их рассмотрения являются как дикие, так и домашние животные. Среди них хотелось бы выделить анализ культа собаки у зороастрийцев и у лезгин,[29] действия, связанные с использованием в лечебно-охранительной обрядовой практике лезгин крупного рогатого скота, курицы или петуха (их часто использовали при тяжелых родах), волка, медведя, лисицы и змей (их органы использовали при лечении бесплодия), а также запретительные меры в отношении лягушек (после прикосновения к ним можно было заболеть лишаем).[30]

Ряд статей был посвящен непосредственному использованию животных препаратов в народной медицине. Среди них следует выделить работу А. Поповой и Г.С. Виноградова, характеризующую воззрения русского старожилого населения Сибири. Здесь приводятся сведения о том, что мясо медведя считалось "очень здоровым", медвежьим салом натирались от простуды, сало, смешанное с молоком, применяли от чахотки, медвежья желчь шла от "весновки" (вероятно, лихорадки), толочь медведя пили от "родимца" и от "болезней в животе".[31]

Существуют некоторые исследования, посвященные рассмотрению обеих проблемных групп. Здесь можно выделить работу, освещающую традиционную индийскую медицину. Ее анализ основывается на характеристике древнейшего памятника индийской ведической литературы "Атхарваведы", где встречается упоминание об использовании как лекарственных растений (например, харидры, пиппали, костуса арабского и др.) а также средств животного происхождения(оленьих рогов, коровьей мочи и т.п.). В целом данная статья знакомит нас с источниками традиционной индийской медицины и с накопленным богатейшим народным опытом в сфере народно-медицинских знаний, показывая их специфику в Индии.[32]

Пятый блок освещает родильные обряды и обычаи и в большей степени связан с народной санитарией, гигиеной, гинекологией и педиатрией.[33] Ценность этих публикаций состоит в том, что они построены на авторских полевых материалах и, кроме того, рассказывают о разных по своему вероисповеданию группах - мусульманах, православных и католиках. Начальным пунктом рассмотрения служат обряды и обычаи дородового периода. На наш взгляд, особенно интересны в этом плане различные запреты, налагаемые на жизнь и деятельность беременной женщины, а также табу, распространяемые на ее мужа и близких родственников. С ними очень тесно связано изменение трудового режима беременной женщины, выделяемое в данных работах. Авторы специально подчеркивают рациональную основу этих мероприятий. На этом этапе привлекают внимание действия, производимые для избавления от бесплодия, а также информация о мероприятиях по предварительному определению пола будущего ребенка.

Затем исследователи останавливаются на детальной характеристике действий, производимых непосредственно в родовой период у различных этнических общностей (нескольких- групп филиппинцев, абхазов, мордвы и северо-палестинских арабов). Все авторы подчеркивают важную роль повитух (акушерок, бабок) - собирательное название лиц, осуществляющих помощь в дородовой, родовой и послеродовой периоды - при родах. В ряде публикаций приводятся их народные названия: у равнинных групп населения Филиппин это хилоты, у висайев - мананабанг,[34] у мордвы - идень баба, баушка[35]. Авторы рассматривают их основные функции в различные периоды, отношение к ним в обществе, показывая, что повитухи составляют особый слой в среде врачевателей. Главный критерий при оценке обществом эффективности их деятельности - это количество выживших детей после родов, которые принимала та или иная акушерка. Особенно ярко это проявляется у северо-палестинских арабов, где у каждой женщины имеется своя определенная бабка; при первых родах приглашают ту бабку, которая принимала кого-либо в семье.[36]

Непосредственные родовые процедуры, характеризующие опыт народной гинекологии, у различных групп населения происходят по-разному. В этом плане особенно интересны мероприятия, проводимые в ситуации сложных родов, т.к. они в большей степени связаны со сферой народной медицины. Эти сюжеты освещаются во всех имеющихся публикациях.[37]

На заключительном этапе авторы рассматривают послеродовые мероприятия, уделяя большое внимание уходу за матерью и ребенком, санитарно-гигиеническим нормам и области народной педиатрии. Все исследователи отмечают, что новорожденного сразу же обязательно моют в кипяченой воде и заворачивают в ткань. Для лечения детских болезней использовалось множество средств, в основном, иррациональных. Что касается роженицы, то в течение нескольких дней после родов ей запрещалось работать, выходить из дома после захода солнца, ее одежду стирали родственники и т.д.[38]
Завершая рассмотрение этого блока, хотелось бы обратить внимание на то, что все авторы выделяют одну из основных тенденций в развитии отношения к беременности, которая и обусловила такую строгую регламентацию жизни беременных - это отношение к беременности как к болезни, которая не всегда благоприятно сказывается на женском организме. Кроме того, эти публикации знакомят нас с особой терминологией, связанной с родильными обрядами различных народов мира.

Кроме того, в особый блок можно выделить публикации, посвященные деятельности врачевателей. К ним можно отнести работы, освещающие положение врачевателей в тех или иных группах, выделение различных слоев в среде врачевателей, прежде всего речь идет о двух плоскостях разделения - профессионализм (слои профессионалов и непрофессионалов) и функции (гадалки, знахари, шаманы, ламы и т.п., осуществляющие в том числе и врачебные функции, повитухи, костоправы и т.п.).[39]

Таким образом, мы видим, что в "Советской этнографии" достаточно много публикаций было посвящено характеристике накопленного народного опыта в сфере народно-медицинских знаний. С одной стороны данные публикации затрагивают теоретические проблемы, с другой - освещают практические аспекты функционирования народной медицины в среде различных этнокультурных общностей, локальные, социальные и иные особенности. Однако, с другой стороны, во многих блоках "проблемной" классификации проявляются общие черты в культурах многих народов. Кроме того, она обнаруживает включенность народно-медицинских знаний в хозяйственную, обрядовую и религиозную жизнь различных общностей.

Особенно интересно то, что достаточно много публикаций посвящено русскому населению различных регионов, выявлению его связей с общеславянскими корнями и его влияния на соседствующие народы (особенно хорошо это прослеживается на сибирском и дальневосточном материале). Эти материалы освещают ситуацию, сложившуюся в науке и обществе относительно некоторых аспектов этнической истории русских и их роли в освоении различных территорий.

* Данная работа подготовлена при финансовой поддержке Министерства образования РФ, программа поддержки научно-исследовательской работы аспирантов высших учебных заведений, грант А 03-1.2-192

© И.В. Волохина, 2004 г.

<<< На Русскую страничку

К проекту >>>

 

Copyrigt © Кафедра этнологии, антропологии, археологии и музеологии
Омского государственного университета им. Ф.М. Достоевского
Омск, 2001–2024