…Уже несколько часов мы стоим на обочине трассы, ожидая хоть какое-нибудь транспортное средство, неважно в какую сторону. Но по пыльной дороге туда-сюда плывут комбайны, да еле плетется российский внедорожник марки "УАЗ" с тележкой, полной биоудобрений. Карты, сканворды, анекдоты уже достали.

- Так все-таки, куда мы поедем? В Усманку или Чаргары? - спросил кто-то из попутчиков.

Вопрос на самом деле оказался спорным. Дело в том, что еще в городе мы собирались в Чаргары, согласно исследованиям и подсчетам, одной из немногочисленных деревень, заселенных в основном барабинскими татарами. Но судьба занесла нас в деревеньку "Воробьи", и теперь стоял вопрос: или вернуться к своим первоначальным планам или… или как настоящим путешественникам-авантюристам, первопроходцам-первооткрывателям и т.д. повернуть в противоположную сторону и - будь что будет! Победил Михал Андреич, наш босс, который сказал, что едем в Усманку.

Я не случайно обратилась именно к этому сюжету из нашей экспедиции. "Околачивание" на дороге было срединной точкой нашей поездки, можно сказать, ее апофеозом. Когда чувствуешь, что информации собрано уже много, но можно будет "добыть" еще больше и качественней, у любого начнется "этнографическая лихорадка" и затрясутся от нетерпения руки… Надежды наши оправдались, несмотря на то, что в Усманке до нас уже побывали две экспедиции в разные годы.

"Джип", слегка подпрыгивая, на полной скорости въехал в деревню. Парень, чудом согласившийся довезти нас до Усманки по ухабистой проселочной дороге на своей "крутой" машине, недоверчиво посмотрел на городских романтиков, которые, не успев еще выгрузиться, пытались найти директора школы и "свалиться" на нее как снег на голову. Не смея больше его задерживать, мы услышали на прощание: "Лучше бы в Воробьях остались, здесь опасно! Они здесь дурные," -и, махнув рукой, оставил за собой след пыли.

- Да ничего здесь не опасно, все нормальные, а полезут к вам так вы ко мне обращайтесь. У нас, конечно, в школе ремонт, а на чем вы спать-то будете? А-а, спальники, понятно. Ну, располагайтесь, я пойду достираю, и за грибами пойдем! - по-хозяйски вручив нам ключ, директор школы удалилась… Мы даже не успели отдохнуть с дороги и расположиться, а работа уже началась: поток полезной информации захватил нас и понес в круговорот новых открытий, полезных не только для науки, но и для каждого из нас.

Любовь по-барабински

Бабушка Фатима, миловидная старушка, разливала чай. Яркий малиновый халат с зелеными узорами и алый платок, повязанный традиционно назад, обнажал ее седину. Я лихорадочно придумывала что бы еще спросить, но все темы, важные для нашей научной работы уже отобразились в моей описи. Невольно возникла пауза… И, удивительно, бабушка Фатима сама стала рассказывать о периоде своей жизни, связанном со свадебными хлопотами. В практике этнографа такое бывает не часто, когда информатор начинает понимать исследователя без вопросов. Возможно, это самый верх профессионального опроса, а попросту - большая удача.

Рассказ бабушки Фатимы несомненно был насыщен ценными фактами, но я с трудом заставляла себя записывать, настолько этот повествование был увлекательным, не хотелось впутывать в эту интимную ситуацию и записывающую технику. Поэтому, незаметно выпив кружек пять чая, мы с удовольствием выслушали с одной стороны простые, но, несомненно, драматические эпизоды ее жизни. Привожу этот рассказ в той форме, которую мне все-таки удалось записать с налетом своих впечатлений.

"Я своего мужа до свадьбы не видела, моим родителям его посоветовали родственники. Мне было 17 лет, когда пришли свататься. Он был из другой деревне, но мне понравился, тем более родители согласились меня за него отдать…
Я когда к нему переехала и прожила с ним немного, вдруг заболела ни с того ни с сего, врачи меня пытались вылечить, но не могли, я как мертвая ходила. Бабушка сказала, что это порча и меня повезли лечить к знахарю. Дедушка-знахарь меня посмотрел и говорит:

-Ты, доченька не веришь, ты поверить должна, тогда я тебе помогу. Ты к соседке ходила?

- Ходила - говорю.

- А чай у нее пила?

- Да, с конфетами.

- Тебе порчу через эти конфеты навели.

Я не верила, а он через стакан водки смотрит, как будто видит что и приговаривает что-то, не разберешь. Он мне наделал трехлитровую банку лекарства и говорит: "Выпьешь ее, а если меня во сне увидишь как врача, значит выздоровела".

Потом как все уладилось соседка сама раскаялась, что, мол, это она хотела меня отравить по просьбе бывшей девушки моего мужа и если бы я не одну конфетку съела, а все, то померла бы. Я, сначала разозлилась, а потом мне эту девушку жалко стало, она ведь с моим мужем долго ходила, замуж за него собиралась. А родители его по-другому решили. Очень она красивая была, но злая, а меня мой все равно любил, сжился"

Не было в рассказе бабушки Фатимы ни ожесточенности, ни злости, ни даже слез или обиды в голосе, лишь спокойное сожаление об ушедшем времени, такое бывает только у стариков, ведь только они знают цену времени, да и пожалуй настоящие ценности в жизни; и лишь только незаметная гордость в сочетании с давно забытой искрой в глазах, возникающей у каждой женщины при ощущении своей неотразимости пробежала по ее лицу. Но это был лишь миг…

- А вы знаете, мой сын женился "убегом" - на наших лицах было написано недоумение, я всегда думала, что "убег", как и кража невесты ушли давно в прошлое, и сейчас, или даже двадцать лет назад, совершить такое - как минимум несерьезно - отдает какой-то сказочностью. Однако, как потом оказалось, традиции в довольно изолированном обществе барабинских татар все еще сильны.

"Раньше то часто убегали, если к невесте в дом приходил жених свататься и его ночевать не оставляли, значит отказывали, вот и моего сына не оставили ночевать. А он ее этой же ночью увез. Они к дядьке поехали ночевать, потом только ко мне, боялись, что у меня их в первую очередь искать станут.

Родители невесты их все-таки искали, особенно мать девушки против их свадьбы была. Она моего сына невзлюбила, а может и потому, что мы бедные были. Мой сын как узнал, что родители девушки ко мне едут, к родственникам в другую деревню попросился. Сватья приехала, давай плакать, спрашивать адрес куда ее дочь увезли, ругалась сильно все дочь жалела, а я не сказала где они прячутся. "Они" - говорю - "уже муж и жена". Никах то мулла уже провел, это как у русских венчание, только вот не расписались. Мать девчонки говорит: "Ну и что, все равно домой заберу, она против родителей пошла, и нас на никах не было, а если он не по правилам, значит и как будто не было его!".

Но я все равно не сказала, так они тогда милицию позвали, милиции пришлось адрес сказать. Мне родственники потом рассказывают, что, мол, приехали родители девчонки, а мать сразу на нее кинулась да поколотила; увезли невестку все-таки.
Сын домой вернулся, не может он опять за ней поехать, родителей то ее он тоже уважает, да и они ему пригрозили. А утром слышим стук в дверь, девчонка-то сама прибежала, телегу у отца стащила. Сын тогда заторопился со свадьбой. Попросил меня поехать к родителям девушки позвать их на свадьбу, я поехала, смотрю отец-то про дочь спрашивает, интересуется и жену уговаривает, что, мол, давай соглашаться, а то все равно дочь убежит, а мать ни в какую, "запру" - говорит. Я ее тоже давай уговаривать: "Как же Вы так, она же на себя руки наложит, кто ж ее после такого возьмет, ой, сколько раз такое было, как же Вам девочку не жалко".

На свадьбу они все равно приехали, обычно свадьба в доме невесты проходит, а когда "убегают", то в доме жениха, вот поэтому свадьба у нас проходила. Все веселятся, пьют, едят, а мать девчонки в кладовке всю свадьбу просидела проплакала, я уж потом пошла к ней и говорю: "Давайте сватья выпьем, мы же теперь родственники". Она немножко подпила, выходит к гостям и говорит дочери: "Приданного не получишь, раздевайся! Снимай все наши вещи, будешь голой, как мы тебя родили так и живи, раз родителей не уважаешь, ничего не получишь!". Невестка испугалась, а я говорю: "Раздевайся, не бойся, мы тебе платья найдем".
Долго ее родители не приезжали дочь навестить, а потом не выдержали приехали; так теперь для сватьи лучше зятя, чем мой сын нет, полюбила его".

Природу любви, ее смысл, суть, корни изучают многие науки, многие мыслители достаточно серьезно разрабатывал эту тему. Было бы довольно интересно изучить любовь, вернее культуру любви с позиций этнографических.

Космологическая трактовка любви у Платона связана с преодолением небытия и восстановлением разорванных связей с Космосом, может все-таки тогда любовь у всех народов это один из способов борьбы с хаосом?…

Кто в деревне главный… или еще раз о тугумах

Как говорится - каждый кулик свое болото хвалит. Так и директор школы, очень милая женщина, не утратившая в деревенской глуши своей привлекательности, с оттенком аристократизма в жестах, оживленно рассказывала нам, о своих предках. В ее взгляде читалась гордость за свой род, самый главный в деревне, самый уважаемый, но об этом мы узнали намного позже, сопоставив некоторые наши наблюдения и высказывания местных жителей. Она даже забыла о давней традиции: женщина после замужества автоматически становилась членом рода своего мужа.

-Нас называют Бурелар, то есть мы из рода Буре - волка - проговорила директор школы голосом, похожим на черный кофе с молоком и увидев, что мы записываем повторила еще раз как будто ученикам, пишущим диктант.

-Мой прадед был человек очень своевольный и своих дочерей никуда не пускал. Даже жители деревни их никогда не видели, так он с ними поступал, честь охранял. Многие тогда его волком называть стали - не обращая внимания на упавшую с диким звоном кастрюлю рассказывала "директрисса".

-Но бабушка, его дочь, говорила по-другому: прадед раньше ходил на охоту и, однажды повстречал волка, боролся с ним и победил и вся сила волка перешла к нему. Он ведь уже возвращался с охоты и у него не осталось ни одного патрона,  суть в том, что он этого волка голыми руками задушил. После этого наш род и стал Бурелар - я заметила, что уже давно стемнело и мы сидим в темноте, это конечно придавало определенную драматичность рассказу, но все-таки пришлось включить свет, чтобы записывать дальше.

-После прадеда его сыновья стали охотиться только на волков, они считали, что им уже не по чести бегать за другими зверушками - Фрэнсис Бэкон был прав, считая, что Все остальные пороки противоположны достоинствам, одна лишь гордость соприкасается с ними.

-Однажды они принесли домой живых волчат. Прабабушка им сказала, что это очень плохо, мол волки могут обидеться и велела отнести волчат обратно на то место, где они их взяли. Но сыновья не послушались. А ночью, когда все спали прибежала волчица и передушила всех овец, а волчат с собой в лес увела. Утром сыновья прадеда проснулись и поняли, что поступили плохо, долго потом они из-за этого случая бедно жили. Научившись за годы экспедиций быстро анализировать любую информацию, в моих мыслях невольно стало вертеться слово "тотемизм". А еще вспомнился когда-то прочитанный в разделе энциклопедии "Тюркоязычных народов мифология" миф о происхождении племени тюрк, найденный, кстати, учеными в китайских записях середины VI в. В нем повествуется, что предки тюрок, жившие на краю большого болота, были истреблены воинами соседнего племени, в живых остался лишь изуродованный десятилетний мальчик, которого выкормила волчица, ставшая затем его женой. Скрываясь от врагов, убивших все-таки мальчика, волчица бежит в горы и там в пещере рожает десятерых сыновей, которые становятся родоначальниками тюрков. Удивительно, племя тюрк как в большой семье имеет уже прапраправнуков в виде различных народов - татар, алтайцев, чувашей и многих других; время, то поднимало их на вершину величия, то отодвигало на край истории, а в деревне Усманка, местные татары, до сих пор почитают потомков волка, а уважение к нему и гордость за свое великое происхождение прошло через тысячелетия.

-А какие еще есть тугумы в вашей деревне? - поинтересовалась я.

-Ой, вы знаете, я ведь даже иногда по школе иду и слышу как технички ругаются, так ругаются, что прадедов своих вспоминают, да какая из тугума познатней другую то обзывает по-всякому. Вот Хамидуллины - Куман тугум, назвали их так, потому что прижимистые они, жадные! А вот род моего мужа - Кагаум тугум, род овода значит. Они приехали из деревни Мангыт Венгеровского района. Говорят, что они с оводами воевали или может быть поклонялись им, не помню. Мы когда с мужем ругаемся, я иногда, чтобы его задеть, говорю: "Ваш род по оводам стрелял" - так говорят про не очень умных людей. Но он очень обижается, что я его род вспоминаю, тем более мой тугум намного знатнее - гордость проскочила во взгляде этой женщины, видно было, что она сознает свою исключительность среди остальных жителей деревни, как прекрасная снисходительно-сдержанная королева восседала она сейчас на троне, и не важно, что на самом деле троном был простой школьный стул, а вместо короны повязан простой хлопчатобумажный платок.
-Есть Биргаум тугум, это Гареевы. Вообще-то название их тугума ругательное, это потому, что они плохие люди. Их прокляли, они всегда бедные и рано умирают. Вот как бы не работали, все равно бедные. Их ведь мулла проклял. Мне свекровь рассказывала: ее отец был муллой, еще до революции. Мифтах Вильданов его звали, Кагаумлар он. Очень образованным и верующим был, так, что даже чудеса мог совершать, а чудеса могут только безгрешные делать; и добрый очень был, вот, например ему кто-нибудь хаир (милостыню - А.Я.) за молитву принесет, а он молитву прочитает и хаир бедным раздает, себе не брал. После революции, эти Биргау пошли с "красными", веру свою забыли, из мечети штаб сделали. За это Мифтах их и проклял: молитву специальную прочитал и у них несчастья с того времени в роду и стали случаться. А до этого еще один случай был: родственник свекра из рода Биргау у Мифтаха лошадь украл, он не знал кто это сделал и проклял того человека, который украл. Моей свекрови тогда семь лет было и не знал ее отец-мулла, что своим проклятием дочь заденет, она вышла замуж за человека из рода Биргау. И, правда, несчастья у них одно за другим: у нее двое сыновей умерли, а сама она очень болеет…Как сказал Сенека Луций Анней: "Будем наслаждаться своим уделом, не прибегая к сравнениям".

На приеме у знахаря

…Опять заморосил дождь, а я, к несчастью, позабыла в городе зонтик! К моему неподъемному рюкзаку он был бы очередным нелишним довеском. Настроение было ужаснейшее, темные тучи пессимизма, копившегося с утра, стали сгущаться совсем быстро. Неужели вот так и пройдет день? С информаторами не везло, то дома нет, то отказываются разговаривать, то заняты, то этот дождь. Ой! Ну вот теперь еще в грязь свалиться не хватало. Все! Вот стоит красный дом и если уж там неудача, пойду домой (то есть в школу - А.Я.).

Честно говоря, от трех пар оценивающих глаз я оторопела. Может быть стоило пойти в синий дом напротив? Другой голос во мне, судя по всему более смелый, говорил: "Ага, ты зашла к людям - ну и что, что это трое взрослых мужчин, с двухнедельной щетиной устрашающего вида -, посмотрела на них и убежала. Глупо, не правда ли?". Растянув на лице улыбку, я задала зарефлексированный за многие годы экспедиций вопрос: "Я - этнограф. Мы приехали изучать культуру и быт вашего народа…У вас есть старые люди, которые могли бы мне помочь?" - сердце мое задребезжало. Самый невысокий из троих, как потом оказалось, братьев, запустив щелчком замусоленную сигарету в космос, молча пригласил меня в дом. Не нужно было оглядываться, чтобы понять что пути к отступлению у меня нет. До тех пор, пока я не увидела, лежащую на кровати старую женщину, у меня в голове мелькали различные варианты моей дальнейшей жизни…или может быть смерти.

-Мама, вставайте, расскажите, тут наши сказки приехали записывать - старушка, с растрепанными седыми волосами потянулась за платком.

-Как зовут-то тебя?

-Настя

-А ты татарка что ли?

-Да нет, русская.

-А вроде похожа. Ой, Настя, у меня три сына, все неженатые, смотри какой… и руки золотые у всех! Да, ладно, не смущайси, че надо то? - я в очередной раз повторила цель своего прихода - "Жаль, что вы не знаете, что я пережила в самом начале этого прихода" - не без сарказма подумала я - старушка неожиданно для меня обратилась к сыну:

-Ой, не могу я, болит все, ты ее к Хаирнисе отведи - и махнув рукой в неопределенную сторону, мать троих холостых сыновей повернулась к нам спиной.

-Ну, пошли - присвистнув, сказал младший сын, лет тридцати восьми.
Несмотря на уверенный шаг моего провожатого, я не надеялась уже собрать информацию. Многолетний опыт экспедиционных работ показывал, что если тебя один отправляет к другому, третий к четвертому, обосновывая тем, что тот другой или четвертый много знает, как правило, приходишь домой ни с чем, ссылаешься на неудачный день и просишься на следующий на кухню. Я уже представляла себе тепленький спальничек, сухую одежду и горячий чай… но с первой минуты опроса поняла, что смогла бы вынести еще три дня бесполезных прогулок под дождем, только ради этого удивительного чувства этнографического азарта, который возникает у настоящего игрока после первого выигрыша и возник у меня после знакомства с Хаирнисой Хайдулловной.

Сушеные бобы темными кучками в три ряда лежали на белой клеенке. Имчи, так барабинские татары называют знахарей, раскладывала их по какой-то загадочной схеме и что-то нашептывала.

-Все хорошо будет - философски просто сказала она и, согнав как каких-то жуков в коробку гадательные бобы, теплым взглядом дала понять, что по поводу моего будущего больше ничего не скажет.

Известный ученый Н.П. Дыренкова в 1930 году писала: "В шаманстве турецких племен, как вообще в сибирском шаманстве, шаманский призыв носит ярко выраженный характер принуждения и мученичества". Так называемая "шаманская болезнь" посетила и мою собеседницу Имчи. Тяжело болеть Хаирниса Хайдулловна стала еще в молодости, но даже прогресс, принесший новые открытия в медицине в 60-х гг. XX века не помог этой женщине избавиться от хвори. Что же, пришлось действовать традиционными методами - обратиться к знахарке.

-В Селикле тогда одна жила - Капчамал Сабарова, по-моему ее звали. Вот к ней и пошла, а она положила мне на грудь руку и говорит "Ты сильная, в тебе дар есть, ты можешь людям помогать". Я тогда на ее слова совсем внимания не обратила, но она меня вылечила, над пищей молитвы читала, порчу выгоняла - мой взгляд привлекла трехлитровая банка с какими-то непонятными движущимися черными лентами внутри, сначало я, честно говоря, испугалась, а потом даже смешно стало.

-Это же пиявки! - воскликнула я, и сразу же осеклась - стало стыдно, что вместо того чтобы записывать глазею по сторонам, но Имчи встала и поднесла банку поближе.

-Она меня и пиявками лечила, а вот теперь я и сама их для лечения использую - пиявки равнодушно плавали и кружились, подергивая хвостами, видимо хвастаясь друг перед другом своей полезностью.

-Они особенно помогают от женских болезней. Приходит, например, женщина бесплодная, я ее в другую комнату отвожу, а сама беру пиявку, разрезаю ее на мелкие кусочки и в варенье, она поест, так потом аж двойню родить может - как раз отправляя в рот очередную ложку варенья я чуть не поперхнулась…

-Я уже уходить стала, а она мне и говорит: "Ты, дочка, если людей лечить не начнешь еще больше заболеешь". Давай еще чаю налью!

-Нет-нет, спасибо, лучше дальше расскажите - еще не оправившись от рассказа про пиявок, попросила я.

-Я приехала домой и зажила как раньше, замуж вышла, сын у меня родился, конечно, про слова знахарки из Селиклы забыла. И сделалась я потом ненормальной, припадки у меня были, сейчас я знаю, это духи меня мучили, меня даже в сумасшедший дом увезли тогда. Но моему мужу цыганка ворожила и сказала, чтобы меня оттуда забрали и отвезли в Кыштовку к одному старику, чтобы он меня вылечил. Муж так и сделал. После этого я нормальная стала - я про себя усмехнулась и подумала, что зря, наверное, здесь сижу, а знахари, ворожба и духи лишь плод воображения ненормальной женщины, но в подсознании вертелось, что я уже где-то подобное слышала или читала и я опять стала внимательно слушать.

-Но потом я опять заболела, мучилась сильно, опять ведь врачи ничего сделать не могли. Ну и решилась я тогда научиться знахарству, поехала в Селиклу - добрые и ласковые глаза этой женщины вовсе не выглядели ненормальными, скорее в них читалась широта души и неимоверная любовь к людям, не свойственная обычному человеку. А еще мне показалось, что она очень устала, но ведь и правда, любить людей не так легко.

-Я иногда смотрю телевизор и кто-то из знаменитостей от какой-то болезни умирает, жалко, я бы вылечила - с уверенностью сказала Имчи.

Я отчетливо почувствовала недоступность мира этой женщины, я с трудом могу представить, что почти ежедневно она ведет борьбу с разного рода злыми духами, которые причиняют вред ее соседям, родственникам и односельчанам, мало того этой милой, чуткой женщине приходится защищать себя от противников - сихырчи, как она сказала "колдунов", которые пытаются навести порчу и мешают лечить людей.

-Ой, сколько они мне уже вреда причинили: сына моего оговорили и он в тюрьму без вины попал, да много всякого. Оборотни - это ведь они, я три раза видела. А кто на другого человека порчу навести хочет - завидует или зло затаил, так к сихырчи-колдунам идут. Вот, например, девушка если женатого любит и хочет, чтобы он жену бросил, просит у колдуна сделать жену его бесплодной. Тот над водой замок закрывает и надо, чтобы жена эту воду попила, не родит больше. А я тех, кто порчу навел вижу, они у меня перед глазами стоят. Чтобы бесплодие исправить я над водой замок открываю и даю женщине попить, а замок в землю закапываю или в отхожее место бросаю, тогда тот кто порчу наводил мучается, но так ему и надо - я совсем забыла про человека который меня сюда привел. От природы не разговорчивый младший брат Хаирнисы Хайдулловны сидел тихонько, чтобы не помешать, да и самому видно интересно было послушать.

-Дамир, иди сюда, сейчас тебе голову лечить будем, покажем Насте - Имчи принялась готовить все необходимое для этого. Дамир, видимо не в первый раз проходя этот "курс лечения", послушно занял место на стуле посреди комнаты.

-Боль в голове золой лечат - в ней вся болезнь остается - Имчи набрала из печки стакан золы, обернула его полотенцем и принялась прижимать его поочередно ко лбу, затылку и вискам Дамира при этом что-то нашептывая. Такой способ я увидела впервые и поэтому сидела как завороженная, честно говоря, самой захотелось полечиться, кстати Имчи согласилась. Удивительное тепло прошло по моему телу, на несколько минут я забыла обо всем, чувствовала только тепло мягких рук и невероятное спокойствие… Что касается болезни от которой лечила меня Имчи, то на следующий день я выздоровела.

-Плату за лечение просить нельзя - болезнь не выйдет, но и отказываться когда дают тоже плохо. Сами дают, кто что даст. Когда людей лечишь - на себя сильно влияет - силы иссякают, я, иногда, совсем с ног валюсь. Приходиться молитву читать, очищаться всячески, духов злых из дома выгонять: я на совок синюю тряпку, порох и чеснок кладу и поджигаю, все это по дому ношу, духи запаха этого не выносят - я смотрела на эту женщину и мне не хотелось уходить. Столько страданий и боли выпало на ее долю, а она не согнулась под ними осталась сильной и силы ее хватает на других.

И опять ужасное чувство "расставания навсегда" овладело мной, однако пора было уходить, и даже уезжать, а я все утешалась тем, что еще приеду сюда; обманывала я себя или нет, время покажет, главное успеть…

Промозглый дождь и мутный туман провожали нас из Усманки, последнее фото на прощание и очередной этнографический сезон закончен, а все-таки решение поехать именно в Усманку было удачным!

P.S. Совсем скоро я уеду на шесть месяцев на Чукотку, так что это лето проведу на севере. Что ж, чукчи и эскимосы тоже интересный народ.

А.А. Ярзуткина, 2002 - 2003 гг.

На страничку "Экспедиции" >>>