Косвенные источники

Большинство же источников генеалогических исследований – это косвенные, содержащие сведения о семьях, на основе которых возможна реконструкция истории родов, семей. Чаще всего реконструкция возможна в ходе соединения данных разных видов источников. Еще в начале XX в. Л.М. Савелов предложил метод ступенчатого перехода от одних источников к другим по мере углубления исторического прошлого рода. Но есть такие источники, по которым возможно реконструировать поколенную роспись в определенный промежуток времени. Охарактеризуем часть источников.

В качестве источников в генеалогических исследованиях могут быть рассмотрены, например, археологические источники. Так, например, в ходе раскопок Новгорода были обнаружены берестяные грамоты. Раскопки Новгорода начались еще в 1932 г., продолжались с перерывами 6 сезонов, а после войны большие по площади раскопки были проведены в 1947 и 1948 гг. Все эти работы велись на месте древней вечевой площади, пока в 1951 г. они не были перенесены в Неревский конец. Руководил раскопками А.В. Арциховский. Первая грамота была найдена 26 июля 1951 г. молодой сотрудницей Н.Ф. Акуловой. Вот как В.Л. Янин в книге «Я послал тебе бересту» описывает это событие:

«Начальники двух участков, на которые был поделен раскоп, без особого воодушевления спорили, кому из них срывать земляную бровку, разграничивающую их владения. Снимать бровку – занятие скучное: пыль летит по всему раскопу, а главным образом в глаза и уши. И надо же было тому случиться, что первая грамота на бересте была найдена как раз под злополучной бровкой! ... грамота была найдена прямо на мостовой XIV в., в щели между двумя плахами настила... Она оказалась плотным и грязным свитком бересты, на поверхности которого сквозь грязь просвечивали четкие буквы. Если бы не эти буквы, берестяной свиток был бы без колебаний окрещен в полевых записях (дневниках) рыболовным поплавком. Подобных поплавков в новгородских коллекциях насчитывалось уже несколько десятков.

Акулова передала свою находку Гайде Андреевне Авдусиной, начальнику своего участка, а та окликнула Артемия Владимировича. Гайда никаких сколько-нибудь связных речей не произносила, будучи занята только мыслями о хрупкости свитка. Она и руководителю экспедиции показала грамоту из своих рук – пусть смотрит издали, а то как бы не поломал!

Главный драматический эффект пришелся на долю Артемия Владимировича. Оклик застал его стоящим на расчищаемой древней вымостке, которая вела с мостовой Холопьей улицы во двор усадьбы. И вот, стоя на этой вымостке, как на пьедестале, с поднятым пальцем, он в течение минуты на виду у всего раскопа не мог, задохнувшись, произнести ни одного слова, издавая лишь нечленораздельные звуки, потом срывающимся голосом выкрикнул: «Премия – сто рублей!» и наконец выдохнул: «Я этой находки ждал 20 лет!». Вероятно, тогда он был единственным человеком, в какой-то мере предвидевшим будущее находки. Это сейчас, когда грамоты исчисляются сотнями, мы хорошо поняли величие дня находки первого берестяного свитка».

Связь новгородских берестяных грамот с археологией не сводится к тому, что грамоты добыты в процессе раскопок, или к тому, что в основу их датировок кладется стратиграфический принцип. Берестяные грамоты составляют только часть обширного археологического комплекса, в который входят прослойки культурного слоя, постройки древних усадеб и т.д.

Археологический комплекс в подавляющем большинстве случаев остается безымянным, он не содержит сведений о людях, оставивших этот комплекс. Берестяные грамоты, найденные в Новгороде, впервые позволили определить по именам хозяев многих усадеб. Наблюдения над принадлежностью отдельных усадеб ведут к постановке вопроса о взаимосвязи владельцев усадеб. Можно исследовать две линии таких связей: 1) взаимосвязь во времени, преемственность владельцев отдельных усадеб; 2) взаимосвязь соседей-собственников. Оба аспекта проблемы ведут к общему пониманию внутренней структуры средневекового общества.

Анализ грамот и летописных источников представлен в работе А.В. Арциховского «Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1953–1954 гг.)» (М., 1958) и В.Л. Янина «Новгородская феодальная вотчина: Историко-генеалогическое исследование» (М., 1981).

В этих книгах содержится реконструкция родословной Мишиничей-Онцифировичей. При сравнении данных летописей и берестяных грамот удалось определить круг родственников этой семьи. Причем при анализе грамот А.В. Арциховский отнес к этой семье несколько авторов и адресатов, чьи имена были известны летописцу, но не связывались с Онцифировичами.

Имя еще одного представителя семьи Онцифировичей, до этого совершенно неизвестное, позволяет установить найденная еще в 1954 г. костяная матрица для воскомастичной печати (Афанасий Онциферович). Это имя не знают другие источники, а стратиграфическая дата находки оказалась значительно моложе того периода, когда еще могли действовать возможные сыновья Онцифора Лукинича. Найденная в 1957 г. берестяная грамота подтвердила предположение о том, что Афанасий был сыном Онцифера. Анализ берестяных грамот, печатей, летописей позволил реконструировать генеалогическую таблицу Мишиничей-Онцифоровичей. Выяснилось, что это был крупный боярский род, владевший не одной усадьбой, а целым комплексом усадеб.