С.Н. Корусенко, Н.В. Кулешова, Н.А. Томилов

ЭТНИЧЕСКАЯ ГЕНЕАЛОГИЯ НАРОДОВ СИБИРИ

Исследование современного этнического развития народов тесно связано с изучением их прошлой этнической истории, позволяющей понять особенности этнических процессов, протекающих в настоящее время. При изучении этнической истории какой-либо конкретной этнической общности этнограф прежде всего обращает внимание на собственно этнические аспекты - в первую очередь на изменение в системе компонентов данной общности, вызванные как спонтанным развитием, так и межэтническими контактами, на динамику этнических свойств этих компонентов. В отечественной этнографической науке источникам и конкретным методам изучения этнической истории уделяется постоянное внимание. Поиск новых источников и разработка новых методов сбора, обработки собранных материалов особенно актуальны для изучения бесписьменных народов Сибири, не всегда в своей работе ученый может опереться на архивные материалы. Поэтому целый ряд проблем этнической истории изучаются на базе материалов, добытых методом этнографических наблюдений и беседы с информаторами. В качестве основного историко-этнографического источника в ряде исследований выступают данные по отдельным элементам материальной культуры, погребальному обряду, орнаменту, народному искусству, шаманству и др. В этой связи можно выделить целый пласт ис-точников этногенетического характера. Под термином "этногенетика" подразумевается совокупность источников: родоплеменная этнонимия, этногенетические предания и легенды, тамги, генеалогии и т.д. (1).
Характерным для современного развития науки является как узкая специализация научных направлений, так и консолидация различных наук, в результате чего происходит возникновение новых научных дисциплин. В то же время "междисциплинарность заложена в особой природе фактов, которыми занимается генеалогия, как фактов общечеловеческого, исторически непреходящего характера" (2). В настоящее время с полным правом можно говорить о существовании такого научного направления как этническая генеалогия, возникшего на стыке этнографии и генеалогии.

Генеалогия как наука имеет свою богатую традицию. Научный интерес к генеалогии появляется в XVIII в. в связи с бурным развитием исторической науки. Примерно с середины XIX в. в этой дисциплине "начинает утверждаться новое направление, в котором превалирует исследовательское начало в отношении реконструкции родословных и осмысление самих генеалогических данных" (3). Успехи в генеалогии в дооктябрьский период были большей частью связаны с изучением родословий дворянства, чем наука себя якобы "скомпрометировала". Разработка этой вспомо-гательной исторической дисциплины в советский период на долгое время фактически прекратилось.

В отечественной исторической науке генеалогические исследования возродил Степан Борисович Веселовский (1876 - 1952 гг.), крупнейший специалист по древнерусской генеалогии. В 1930 - 1940-е годы он был чуть ли не единственным историком, который систематически занимался генеалогическими изысканиями. Этот ученый показал тесную связь генеалогии с исторической географией, топонимикой, ономастикой, значительно расширил круг генеалогических источников, разработал методы их анализа. Своей научной деятельностью С.Б. Веселовский "показал много-гранность генеалогии и те новые, иногда неожиданные возможности, которые она дает для решения конкретных исторических задач" (4). Выдающееся место в генеалогической историографии России XVI - XVII вв. занимают исследования А.А. Введенского (1891 - 1965 гг.), создавшего классические труды по генеалогии русских крестьян-купцов Строгановых (5).

В последние годы генеалогические методы исследования все шире применяются в отечественной исторической науке, что определяется резко возросшим интересом к роли человека в истории. М.М. Громыко, в частности, показала плодотворность и необходимость исползования приминительно к сибирской тематике такого массового источника как генеалогия (6). Генеалогия обращается к изучению массовых социальных процессов и явлений, входит во взаимосвязанный комплекс специальных исторических дисциплин, данные и методы которых обогащают друг друга (7). Хотя предмет генеалогической науки еще до конца не определен, по разному трактуются ее задачи (8), добытые ею факты привлекаются для исследования проблем исторической демографии, исторической географии, изучения наследственности, воздействия на человека социальных и природных фактов и т.д. (9).

Определение генеалогии именно как научного направления постоянно претерпевало изменения, то ограничивая ее рамки только установлением родственных связей, то расширяя их до неимоверных размеров. Предлагаем следующую дефиницию генеалогии: "Генеалогия - наука, устанавливающая происхождение человеческих индивидов и отношения родства между ними, а также изучающая семейно-родственные группы, их связи и отношения в исторической динамике". Объектом генеалогии является человек в составе семейно-родственных групп. Роль генеалогии в историческом исследовании определяется прежде всего тем, что человек выступает одновременно как основной субъект исторического процесса и как объект исторического исследования. Все исторические закономерности проявляются через деятельность людей. В свою очередь каждый человек относит себя к определенной этнической общности, одним из этнодиференцирующих элементов которой являются и традиционные семейно-родственные институты и отношения, изучением специфики развития которых и занимается этническая генеалогия, в результате чего исследуется процесс этнического и шире - социального развития конкретных этнических образований.

В данном контексте необходимо разграничивать такие понятия как "генеалогический источник" и "генеалогия как научное направление". Дело в том, что в 1960 - 1970-е годы появляется ряд работ, в которых архивные генеалогические сведения используются в качестве исторического источника. Относительно изучения народов Сибири данные родословных привлекались при анализе состава и характера крестьянской семьи Западной Сибири феодального периода (10), использовались для датировки возникновения населенных пунктов в процессе освоения Сибири в XVIII - XIX вв. (11). Почерпнутые из архивов генеалогические данные в сопоставле-нии с современными полевыми материалами привлекались и этнографами при изучении традиционного семейного быта русского населения Приангарья и Забайкалья (12). В литературе указывалось на еще один существенный аспект возможного использования генеалогических материалов, а именно при исследовании вопроса о малых социальных группах внутри крестьянской общины, ее внутренней структуры (13). Необходимо отметить, что в указанных работах генеалогии служат не основным, а вспомогательным источником, а круг изучаемых на их основе проблем ограничен. Здесь же следует отметить тот факт, что изучение генеалогий так называемых непривилегированных сословий требует как использование огромного количества источников, разнообразных по своему содержанию, так и специфических методов работы (14). Одним из основных направлений этнической генеалогии и стала разработка методики генеалогических исследований в зависимости от имеющихся источников и поставленных перед исследователем задач.

Исследования на стыке этнографии и генеалогии при изучении народов Сибири регулярнее стали проводиться в основном с 1960-х гг., когда в экспедициях стали записываться родословные коренных народов Сибири. Как пишут Г.М. Афанасьева и Ю.Б. Симченко, "в числе прочих этнографических данных, получаемых путем опроса, генеалогические описания являются наиболее корректным материалом. Прежде всего они содержат объективные факты, достоверность которых поддается проверке." Они же отметили многоплановость использования генеалогических описаний: "Генеалогические описания являются источником, позволяющим проследить эволюцию отдельных человеческих общностей или их составляющих с различных позиций. Так, генеалогические описания могут быть основой для широкого круга демографических реконструкций, определения порядка репродукции различных поколений данной популяции, самых разнообразных исследований в медико-генетическом аспекте, историко-этнографических описаний бесписьменных в прошлом народов и многих других направлений общественных и естественных наук" (15).

Одной из первых в области этнической генеалогии стала использоваться методика составления семейно-кустовых генеалогических схем, начало которой было положено работами Ю.А. Филипченко и В.В. Бунака (16), усовершенствованная в дальнейшем сибиреведами-этнографами Г.М. Афанасьевой, В.И. Васильевым и Ю.Б. Симченко. Эта методика генеалогических описаний отрабатывалась на материалах, собранных у различных народов в течение более чем двадцати лет. В итоге названными ис-следователями этнографии народов Сибири были собраны генеалогические материалы по корякам, чукчам, эскимосам, эвенам, манси, нганасанам, ненцам, энцам. В данной статье мы не будет останавливаться на описании этой методики, т.к. она подробно раскрыта в ряде работ Г.М. Афанасьевой, В.И. Васильева, Ю.Б. Симченко (17).

Необходимо заметить, что вышеупомянутые авторы использовали собранные генеалогические материалы для решения разных задач. Так, В.И. Васильев успешно применил эту методику при записях родословных ненцев и энцев. Собранные с помощью этой методики данные дают полную картину этнического, родового и патронимического состава населения, зафиксированного в сельских советах, или территориальных групп, раскрывают ход этнического развития каждой этнической или этнографической группы на протяжении 80-100 лет, а с учетом других источников и значительно глубже (18). Генеалогии, составленные по полевым и документальным материалам за период с XVII по XX вв., использованы в качестве основного источника Г.М. Афанасьевой при анализе фактической системы брачных связей, а также при выяснении процесса формирования современных группировок нганасан, что в конечном счете позволило реконст-руировать порядок репродукции в обособленной популяции при известной ограниченности ее численности (19). Специальное внимание уделено в указанном исследовании Г.М. Афанасьевой приемам сбора и оценки информации родословных. Ею же совместно с Ю.Б. Симченко на примере изучения чукчей разработана методика составления генеалогических описаний и карточек, которые могут быть обработаны машинным способом (20).

Хотелось бы оговориться, что несмотря на то, что мы говорим в целом о методике составления семейно-кустовых генеалогий, ее, пожалуй, нельзя рассматривать как нечто общее. Генеалогическое описание состоит из опроса, фиксации и обработки поступающих данных. Первые две задачи осуществляются одновременно. Однако уже в этот период заметна разница в формах сбора и фиксации разными исследователями в зависимости от задач исследования. На третьем же этапе - обработки генеалогических данных, методика тем более разнообразна. Методика составления семей-но-кустовых генеалогий в ее, так сказать, классическом варианте, доволь-но хорошо применима к изучению довольно изолированных локальных групп. Г.М. Афанасьева и Ю.Б. Симченко отмечают, что "... осведомленность населения о своих родственных связях находится в прямой зависимости от истории формирования поселка. В том случае, если основной состав населения сформировался на базе автохтонов, выявление достаточно компетентного информатора не представляет особой трудности. Как правило, один или несколько таких человек хорошо ориентируются в сложных переплетениях кровнородственных связей односельчан. При необходимости с их же помощью можно привлечь к работе наиболее сведущих людей, которые окажут содействие в затруднительных вопросах, являясь зачастую представителями тех семей, по линиям которых обнаруживаются пробелы. Если же данный населенный пункт сложился в результате объединения разрозненных территориальных групп населения, ограничиться небольшим числом хорошо осведомленных информаторов не удается. В таких обстоятельствах опросу последовательно подлежат все семьи, отмеченные в похозяйственной книге" (21).

Мы специально останавливаемся на этом моменте, т.к. при генеалогическом изучении тюркоязычного населения Западной Сибири нам пришлось столкнуться именно с тем, что население каждого поселения чаще всего является многокомпонентным в этническом отношении. Поэтому в данном случае были выработаны специфические методы сбора и обработки генеалогий. Впервые сборы генеалогического материала были произведены под руководством Н.А. Томилова на рубеже 1960 - 1970-х гг. среди томских татар. Цель этих сборов была следующая - выяснить этнический состав тюркского населения Томского Приобья. Выявить различные компоненты в составе татарского населения по похозяйственным спискам сельских советов было невозможно, поскольку в них регистрируется только общая принадлежность к национальности татар. Таким образом, генеалогические материалы явились тем источником, единственным в своем роде, позволяющем не только определить этнический состав, но и выделить этнические и этнографические группы тюркоязычного населения Западной Сибири. И здесь хочется более подробней остановиться на такого рода исследованиях и результатах, достигнутых путем применения специфичных способов генеалогического исследования.
Как показали наши обсчеты родословных, каждый населенный пункт имеет особенности этнического состава населения. Поэтому, чтобы выяснить этнический состав целой группы (этнической или этнографической), практически необходимо получить полные сведения по каждому селению, иначе говоря, провести сплошное обследование взрослого населения данной группы.

Несколько слов о выборке при работе по записям генеалогий. До начала сбора генеалогий использовались списки населения из похозяйственных книг сельских советов. В ходе работы с ними выяснялся круг родственных лиц, и объем родословных, которые необходимо было записать, соответственно сокращался (исключались параллельные генеалогические линии родных братьев, сестер, детей при живых родителях, проживающих в данном населенном пункте). Такая предварительно проделанная работа дает возможность сократить объем выбранных для обследования генеалогических линий. Эта выборка требует, на наш взгляд, одного условия - обязательных записей в каждом селении родословных всех жителей, имеющих разные фамилии, т.к. именно фамилии являются своего рода индексами генеалогических линий. При записи генеалогии фиксирова-лись: фамилии (у женщин обязательно девичьи), имя, отчество информа-тора, время, место его рождения, этническая принадлежность, сведения об образовании и занятиях. Такие же сведения записывались относительно родителей информатора и других родственников по отцовской и материнской линиям. Фиксировались все перемещения информаторов и их родственников, сведения о заключении браков. Собранный генеалогический материал не является однородным по своей информативной ценности. Большая часть сведений относится к концу XIX - началу XX в., однако встречаются и более ранние сведения (середина XIX в.).

К настоящему времени завершены генеалогические исследования томских (Н.А. Томилов, 22), барабинских (Н.В. Кулешова, 23), курдакско-саргатских татар (С.Н. Корусенко, 24). Генеалогическим опросом в обследо-ванных деревнях томских татар охвачено 96,5%, барабинских - 56,4%, курдакско-саргатских - 74,8% всего взрослого населения.

Одним из основных моментов данных генеалогических исследований является характеристика современного этнического состава татарского населения, связанная прежде всего с выделением в их составе коренных сибирских и пришлых поволжско-приуральских татар и их потомков, а также выходцев из смешанных в этническом отношении семей. Кроме того, ставилась задача соотнести полученные цифры с этногенетическим самосознанием наших информаторов. Обращаем внимание на то, что в данном случае речь идет не об этническом самосознании (определение своей при-надлежности к какой-либо этнической общности и т.д.), выражающееся прежде всего через этническое самоназвание, а об определении себя по происхождению. Таким образом, учитывается не только кем себя считает респондент, но и кем он является на самом деле по результатам анализа его родословной. Очень интересные выводы можно получить путем сравнения результатов исследований современного этнического состава томских, барабинских и курдакско-саргатских татар. Прежде всего кратко изложим результаты проведенных работ.

Как уже отмечалось ранее, генеалогическое обследование томских татар было проведено в конце 1960-х - начале 1970-х гг. При анализе генеалогического материала выяснилось, что большинство населения составляют коренные сибирские татары (46,8%). Достаточно высоким оказался процент поволжско-приуральских татар (23,7%). Но в первую очередь обращает на себя внимание тот факт, что почти 30 процентов оказались выходцами из смешанных в этническом плане семей (в большинстве случаев смешение сибирских и поволжско-приуральских татар, в мень-шинстве - татар и потомков сибирских бухарцев, в свою очередь бывшими потомками выходцев из Средней Азии, в основном узбеков и таджиков). Как таковых, бухарцев выделить не удалось, они все слились с татарами, как с коренными, так и с пришлыми. При определении своего происхождения 14,6% татар-выходцев из этнически смешанных семей назвали себя сибирскими татарами. Отсюда и общая цифра определивших себя таким образом поднялась до 61,4%, тогда как число считающих себя поволжско-приуральскими татарами увеличилось лишь до 31,9%. Таким образом, у томско-татарского населения явно преобладает тенденция считать себя по происхождению сибирскими татарами.

Генеалогические исследования барабинских татар начались в середине 1970-х гг. На основе анализа родословных татар дана относительно полная характеристика современного этнического состава барабинско-татарского населения в целом и его компонентов в отдельности. По генеалогиям четко выявляются два основных этнических компонента татарско-го населения Барабы - коренные барабинские татары (бараба) (34,5%) и поволжско-приуральские татары и их потомки (43,4%). Представители обеих групп большей частью сохраняют свое этническое самосознание, что проявляется в самоназваниях. С учетом данных этносоциологических опросов, проведенных в Барабе в 1971 г. и 1991 г., можно утверждать, что для коренного населения барабинско-татарских аулов характерно само-сознание двух уровней. Первый - это осознание себя частью сибирских татар, второй - осознание своей принадлежности к коренным барабинским татарам - "бараба". Так, к сибирским татарам отнесли себя 8,5% опрошенных. Часть опрошенных (9,2%) обозначили себя просто татарами, являясь скорее всего выходцами из смешанных в этническом отношении семей.

Генеалогии в массовом объеме оказались перспективными для изучения степени смешения коренных барабинцев и "пришлых" поволжско-приуральских татар. По семейным родословным выявляются относительно ранние единичного характера переселения татар Поволжья и Приуралья в аулы Барабы единичного характера. Значительное увеличение численности татар из-за Урала приходится на последнюю четверть XIX - первую четверть XX в. Внутри этого периода наиболее интенсивные пересе-ления наблюдались в 1900-е гг. и в начале 1920-х гг., что объясняется со-циально-экономическими факторами. В 1900 - 1920-х гг. изменилось соотношение численности коренных и "пришлых" татар по сравнению с 1897 г. Сложившиеся пропорции в целом сохранились до 1970-х гг. С помощью генеалогий в составе татар из Поволжья и Приуралья и их потомков выявлены группы казанских татар, мишарей, башкирских (уфимских) татар и др. Преобладающей по численности является группа татар - казану. Не смотря на некоторую первоначальную обособленность, представи-тели обеих основных этнических групп татарского населения Барабы вступали в брачные связи. Выходцы из этнически смешанных семей коренных барабинцев и "пришлых" татар большей частью переходят на этническое самосознание барабинских татар.

Коренные барабинские татары "распределены" по аулам Барабинской степи неравномерно. Менее всего их выявляется в восточной части Барабы, в аулах бывшей теренинско-чойской группы, которая была в свое время самой малочисленной. В северо-западной Барабе сосредоточены аулы с преобладающим коренным тюркоязычным населением.

Сбор генеалогий татарского населения, проживающего на территории расселения курдакско-саргатских татар (Тевризский и Усть-Ишимский районы Омской области и карагайский узел Вагайского района Тюменской области) осуществлялся в конце 1970-х - середине 1980-х гг. При анализе родословных выяснено, что в настоящее время татары этого региона - не монолитное этническое образование. В их составе выделяются два основных этнических компонента - коренные курдакско-саргатские татары, чаще всего именующие себя сибирскими татарами, которых здесь большинство (по данным генеалогий 79,9%), и пришлые поволжско-приуральские татары (10,2%). Больше всего пришлых татар (18,4%) в Тевризском районе Омской области (бывшая Коурдакская волость), в Усть-Ишимском районе Омской области их - 7,2%. Меньше всего их прослеживается по данным генеалогий в Вагайском районе Тюменской области (ка-рагайский узел) - 1,1%. Генеалогии помогли выяснить степень смешения этих двух компонентов: 9,9% татар - это выходцы из этнически смешанных семей. С помощью генеалогий удалось выяснить, что постепенно пришлое татарское население переходит на этническое самосознание коренных сибирских татар. Особенно активен этот процесс в этнически смешанных семьях.

Сравнивая результаты генеалогического обследования томских, барабинских и курдакско-саргатских татар, можно найти ряд общих моментов в их этническом развитии. Во-первых, во всех этих группах в настоящее время выделяются два основных компонента - это сибирские и поволжско-приуральские татары. Наибольшее количество последних фиксируется в Томском Приобье и Барабинской степи. Во-вторых, не смотря на то, что браки сибирских и поволжско-приуральских татар в XIX в. рассматривались как нежелательные, в XX в., по данным родословных, их прослеживается огромное количество. Это, в конечном счете, привело к тому, что в настоящий момент довольно четко выделяется группа смешанных в этническом плане татар, родители или более ранние предки которых находились в национально-смешанных браках. Чаще всего выходцы из таких семей определяют себя просто татарами или сибирскими татарами, объясняя это тем, что они родились в Сибири. В-третьих, в целом потомки поволжско-приуральских татар сохраняют свое этническое самосознание. Небольшая часть их постепенно "переходит" на этническое самосознание сибирских татар (особенно эффективен этот процесс в этнически смешанных семьях), однако у большинства из них сохраняется этногенетическое сознание, т.е. осознавая свою принадлежность к сибирским татарам, потомки поволжско-приуральских татар очень хорошо помнят об этнической принадлежности своих предков. И здесь можно говорить скорее не столько об этнической принадлежности, сколько о территориальном признаке ("сибирские" - потому что живут в Сибири).

Анализ родословных не ограничивается только изучением современного этнического состава населения. Одним из существенных моментов использования современного генеалогического материала является сопоставление его с данными других источников, прежде всего архивных, та-ких, как переписи населения XVIII-XIX вв. Это позволяет реконструировать генеалогии населения, в результате чего расскрываются многие страницы этнической истории. Перед нами возникает реальная картина формирования современной этнической общности на протяжении двух-трех столетий. Перспективным в этом плане явилось бы использование и более ранних материалов, в частности ясачных книг конца XVI - XVII вв.

Значительные научные результаты в совмещении генеалогических материалов с архивными данными получены московским этнографом Г.М. Афанасьевой при решении ею проблемы выявления "... этнодемографических особенностей формирования обособленных популяций автохтонов Крайнего Севера на примере нганасан" (25). Что же касается изучения записей родословных и архивных материалов (первичных документов переписей населения), а также стыкования этих двух групп источников на примере необособленного населения, а, наоборот, подверженного разнообразным и достаточно плотным межэтническим контактам, то здесь определенный научный опыт получен омскими учеными (26). Так, С.Н. Корусенко провела по разработанной омичами методике исследования количественного, этносоциального и пофамильного состава населения курдакско-саргатской группы сибирских татар, реконструкцию генеалогических линий по материалам переписей населения конца XVIII-XIX вв. и соединение их с современными родословными. Именно соединение ранних хронологических уровней записей современных родословных с архивными материалами подтвердило репрезентативность генеалогического источника в целом и его многостороннюю информативность. Эти результаты открывают новые широкие перспективы в изучении этнической истории, этнодемографического и этносоциального состава этносов в исторической динамике.

Возможности использования данных родословных, особенно при сплошном генеалогическом обследовании населения, далеко не исчерпываются отмеченными нами моментами. Возникает, например, перспектива соединить их с данными о браках, почерпнутыми из метрических книг и из записей актов гражданского состояния. Возможно, углубление информативности может дать корреляция данных родословных с антропологическими материалами, серии которых собирались бы среди населения, охваченного и генеалогическими записями. Генеалогии дадут, видимо, возможность изучать отдельные стороны этносоциальных процессов методами этносоциологии не только по отношению к современности, но и развитие этих процессов на более ранних этапах. Так, генеалогии дают возможность представить демографическую ситуацию на разные хронологические периоды, определить половозрастную, социально-профессиональную характристики населения, зафиксировать изменение социального положения членов семей, выделить семейно-брачные связи и т.д. Новые научные перспективы открывает сопряжение генеалогических данных с материалами генетических обследований, которые в последние десятилетия охватили и часть народов Севера Сибири (27). Что касается исследования современного этнического и этносоциального состава, то здесь генеалогии, по нашему мнению, должны занять положение основного источника. Сегодня фактически одной из важнейших задач является убедить этнографов постоянно заниматься сбором массовых генеалогических материалов. Но пока в области этнической генеалогии в отечественной науке работают буквально единичные ученые.

Ранее мы уже упоминали о том, что генеалогический материал использовался рядом исследователей, занимающихся вопросами заселения Сибири русскими, но только в качестве вспомогательного источника. Начатые омской исследовательницей М.Л. Бережновой генеалогические обследования русского населения Среднего Прииртышья открывают большие возможности в плане исследования формирования локальных групп русских. В то же время эти исследования привели к необходимости созда-ния особой методики в связи с их трудоемкостью (28).

Собранный омскими этнографами генеалогический материал (свыше 20 тысяч современных родословных народов Западной Сибири) является хорошим заделом для дальнейших проведений этногенеалогических ис-следований.

Примечания
1. Абрамзон С.М., Потапов Л.П. Народная этногония как один из источников для изучения этнической и социальной истории (на материале тюркоязычных кочевников) // Советская этнография. - 1975. - № 6. - С. 34-41; Гутков Ф.Х. Генеалогические предания осетин как исторический источник. - Орджоникидзе, 1989. - 176 с.; Кузеев Р.Г. Этногенетика башкир (к вопросу об этнографическом источниковедении) // Методологические аспекты археологических и этнографических исследований в Западной Сибири. - Томск, 1981. - С. 28-30; Он же. Народы Среднего Поволжья и Южного Урала (этногенетический взгляд на историю). - М.: Наука, 1992. - 347 с.; Лувсанвандан Б. Раннемонгольские племена (Этногенетические изыскания на основе устной истории). Автореф. дис. ... канд. ист. наук. - Новосибирск, 1998. - 26 с.; Усманов М.А., Шайхиев Р.А. Образцы татарских народно-краеведческих сочинений по истории Западной и Южной Сибири // Сибирская археография и источниковедение. - Новосибирск, 1979. - С. 85-103, и др.

2. Медушевская О.М. Генеалогия в зарубежных исследованиях // Генеалогические проблемы: Сб. науч. тр. - М., 1994. - С. 52.

3. Аксенов А.И. Очерк истории генеалогии в России // История и генеалогия. - М., 1977. - С. 79.

4. Бычкова М.Е. Степан Борисович Веселовский - генеалог // История и генеалогия. - М., 1977. - С. 56.

5. Писаренко Э.Е. Генеалогия дома Строгановых в научном наследии А.А. Введенского // Генеалогия. Источники. Проблемы. Методы исследования. - М., 1989. - С. 133-136.

6. Громыко М.М. Социально-экономические аспекты изучения генеалогии непривилегированных сословий феодальной Сибири // История и генеалогия. - М., 1977. - С. 197-236.

7. Аксенов А.И. Генеалогия московского купечества XVIII в. Из истории формирования русской буржуазии. - М.: Наука, 1988. - С. 3-4; Генеалогия. Источники. Проблемы. Методы исследования. - М., 1989. - С. 3.

8. Кобрин В.Б. Перспективы развития генеалогических исследований // Генеалогия. Источники. Проблемы. Методы исследования. - М., 1889. - С. 4-5.

9. Казаченко Б.Н. Генетико-демографический подход в антропологических исследованиях. Результаты генеалогического изучения // Вопросы антропологии. - М., 1990. - Вып. 84. - С. 75-86; Казаченко Б.Н., Пасеков В.П. Нетрадиционный способ сбора, представления и ручной обработки больших массивов генеалогических данных // Вопросы антропологии. - М., 1989. - Вып. 82. - С. 54-66; Медушевская О.М. О проблемах генеало-гии // Советские архивы. - 1989. - № 6. - С. 28-29, и др.

10. Александров В.А. Русское население Сибири XVII - начала XVIII вв.: (Енисейский край). - М.: Наука, 1964. - С. 109-140; Бояршинова З.П. Крестьянская семья Западной Сибири феодального периода // Вопросы истории Сибири. - Томск, 1967. - Вып. 3. - С. 13-17, и др.

11. Колесников А.Д. Русское население Западной Сибири в XVIII - начале XIX вв. - Омск, 1973. - 440 с.; Мамсик Т.С. Хозяйственное освоение Южной Сибири: Механизмы формирования и функционирования агропромысловой структуры. - Новосибирск: Наука, 1989. - 240 с., и др.

12. Лебедева А.А. К истории формирования русского населения Забайкалья, его хозяйственного и семейного быта (XIX - начало ХХ вв.) // Этнография русского населения Сибири и Средней Азии. - М., 1969. - С. 157-161; Сабурова Л.М. Культура и быт русского населения Приангарья. - Л.: Наука, 1967. - С. 165-170.

13. Громыко М.М. Социально-экономические аспекты изучения генеалогии непривилегированных сословий феодальной Сибири // История и генеалогия. - М., 1977. - С. 201.

14. Борисенко М.В. К характеристике источниковой базы по истории семей сибирских крестьян-переселенцев (конец XIX - начало XX вв.) // Известия Омского госуд. историко-краеведч. музея. - 1993. - № 2. - С. 61-69; Он же. О путях поиска источников по истории сельских семей Сибири в 1900-1950-х гг. // Вестник архивиста. Инф. бюл. Рос. об-ва историков-архивистов. - М., 1993. - №  6.

15. Афанасьева Г.М., Симченко Ю.Б. Методика генеалогических описаний и использование их для сбора сведений о номенклатурах родства и брачных нормах // Материалы к серии "Народы и культуры". - Вып. XXI: Методика этнологических и антропологических исследований. - Кн. 1. - М., 1992. - С. 5.

16. Бунак В.В. Антропометрия. Практический курс. - М., 1947. - С. 296-300; Филипченко Ю.А. Статистические результаты анкеты по наследственности среди ученых Петербурга // Известия бюро по евгенистике. - Л., 1922. - № 1. - С. 22-38; Он же. Результаты обследования ленинградских представителей искусств // Известия бюро по евгенистике. - Л., 1924. - С. 29-48.

17. Афанасьева Г.М., Симченко Ю.Б. Опыт генеалогических описа-ний (на примере чукчей) // Советская этнография. - 1986. - № 3. - С. 106-115; Они же. Методика генеалогических описаний... - 43 с.; Васильев В.И. Кутоватские ненцы (опыт этнической реконструкции) // Этнокультурные явления в Западной Сибири. - Томск, 1978. - С. 118-130; Он же. Проблемы этногенеза и этнической истории народов Севера (на самодийских материалах) // Советская этнография. - 1977. - № 4. - С. 3-14; Он же. Семейно-кустовые генеалогии как метод этноисторического исследования (на материалах северосамодийских народов) // Использование методов естественных и точных наук при изучении древней истории Западной Сибири: Тез. докл. науч. конф. - Барнаул, 1983. - С. 102-103; Он же. Основные пробле-мы этногенеза и этнической истории северных самодийцев // Урало-Алтаистика: Археология. Язык. - Новосибирск, 1985. - С. 119-124, и др.

18. Васильев В.И. Проблемы формирования северосамодийских народностей. - М.: Наука, 1979. - 241 с.; Перевалова Е.В. Брачно-родственные отношения северных хантов // Экспериментальная археология. - Тобольск, 1991. - Вып. 1. - С. 118-128; Она же. Этническая история северных хантов (обдорско-куноватская группа) в начале XVII - начале XX вв. Автореф. дис. ... канд. ист. наук. - Новосибирск, 1997. - 23 с.

19. Афанасьева Г.М. Традиционная система воспроизводства нганасан (Проблемы репродукции обособленных популяций). - М.: Издание Ин-та этнологии и антропологии,1990. - Ч. 1-3. - 872 с.

20. Афанасьева Г.М., Симченко Ю.Б. Опыт генеалогических описаний (на примере чукчей). - С. 106-115.

21. Афанасьева Г.М., Симченко Ю.Б. Методика генеалогических описаний и использование их для сбора сведений о номенклатурах родства и брачных нормах. - С. 11-12.

22. Томилов Н.А. Очерки этнографии тюркского населения Томского Приобья: Этническая история, быт и духовная культура. - Томск: Изд-во Томск. ун-та, 1983. - С. 7-54; Он же. Проблемы этнической истории (По материалам народов Западной Сибири). - Томск: Изд-во Томск. ун-та, 1993. - С. 136-152, и др.

23. Кулешова Н.В. К характеристике современного этнического состава тюркоязычного населения Барабинской степи // Индустриальные тенденции современной эпохи и гуманитарное образование: Тез. докл. Международной научно-практической конференции. - Омск, 1992. - Т. 1. - С. 31-34; Она же. Локальные этнические компоненты в составе барабинских татар XIX - XX вв. ( По данным генеалогий) // Региональные проблемы межнациональных отношений в России. - Омск, 1993. - С. 172-175; Она же. О чем рассказывают генеалогии барабинских татар // От Урала до Енисея (Народы Западной и Средней Сибири). - Томск, 1995. - Кн. I. - С. 36-45; Она же. Проблемы этнической и этносоциальной истории татар Ба-рабинской степи XIX - XX вв. (По материалам генеалогий). Автореф. дис. ... канд. ист. наук. - Новосибирск, 1995. - 17 с., и др.

24. Корусенко С.Н. Генеалогии как историко-этнографический источник по изучению курдакско-саргатских татар // Проблемы этнографии и социологии культуры. - Омск, 1988. - С. 49-51; Она же. Генеалогии и этническая история курдакско-саргатских татар // История и культура Сибири. - Омск,1996. - С.39-42; Она же. Основные результаты исследования этнической истории и современного этнического состава курдакско-саргатских татар // Этническая история тюркских народов Сибири и со-предельных территорий: (По данным этнографии). - Омск, 1992. - С. 75-79; Она же. Этнический состав и межэтнические связи татар Среднего Прииртышья в конце XVIII - XX веках. Автореф. дис. ... канд. ист. наук. - Новосибирск, 1996. - 17 с., и др.

25. Афанасьева Г.М. Традиционная система воспроизводства нгана-сан... - 872 с.; цитировано по с. 5.

26. Корусенко С.Н. Восстановление исторической памяти (проблемы этнической генеалогии) // Региональные проблемы межнациональных отношений в России. - Омск, 1993. - С. 155-160; Она же. Методика реконструкции генеалогий татарского населения Западной Сибири // Интеграция археологических и этнографических исследований. - Омск-Уфа, 1997. - С. 74-76; Она же. Опыт реконструкции этнической истории курдакско-саргатских татар конца XVIII -XX вв. // Антропология и историческая этнография Сибири. - Омск, 1990. - С. 121-130; Она же. Опыт совмещения архивных материалов и данных генеалогий (на примере курдакско-саргатских татар) // Национальные и социально-культурные процессы в СССР. - Омск, 1990. - Кн. I. - С. 50-54; Корусенко С.Н., Томилов Н.А. Генеалогии курдакско-саргатских татар и материалы переписей населения XVIII-XIX вв. (опыт совмещения) // Томилов Н.А. Проблемы этнической истории. - С. 202-216, и др.

27. Гольцова Т.В., Сукерник Р.И. Генетическая структура обособленной группы коренного населения Северной Сибири - нганасан (тавгийцев) // Генетика. - 1979. - Т. 15. - № 4; Рычков Ю.Г., Шереметьева В.А. Популяционная генетика алеутов Командорских островов (в связи с проблемами истории народов и адаптации населения древней Берингии) // Вопросы антропологии. - 1972. - Вып. 40. - С. 45-70; Рычков Ю.Г. и др. Генетика и антропология популяций таежных охотников-оленеводов Сибири (эвенки Средней Сибири) // Вопросы антропологии. - 1974. - Вып. 47. - С. 3-26; Вып. 48. - С. 3-17, и др.

28. Бережнова М.Л. Использование данных генеалогии при изучении погребального обряда русских сибиряков // Интеграция археологических и этнографических исследований. - Омск, 1999. - С. 81-83; Бережнова М.Л., Корусенко С.Н. Использование архивных фондов для изучения этническо-го состава населения Западной Сибири конца XVIII-XX вв. // Музей и общество на пороге XXI века: Мат-лы Всероссийск. науч. конфер., посвященной 120-летию Омского государственного историко-краеведческого музея. - Омск, 1998. - С. 247-248; Бережнова М.Л., Корусенко С.Н. О методах изучения этнической истории русских Сибири // Русские старожилы. Материалы III-го Сибирского симпозиума "Культурное наследие народов За-падной Сибири" (11-13 декабря 2000 г., Тобольск). - Тобольск; Омск, 2000. - С. 268-270.

© С.Н.Корусенко, Н.В.Кулешова, Н.А.Томилов, 2002