Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ
в рамках научно-исследовательского проекта
«Этносоциальная структура населения
Среднего Прииртышья в XVIII веке:
от источника к образу», проект № 10-01-00498а

М.Л. Бережнова

СОЦИАЛЬНАЯ И ЭТНОГРУППОВАЯ СТРУКТУРА НАСЕЛЕНИЯ СЕЛА БЕРГАМАК

(по материалам учета населения XVIII−XX веков)

Когда омские этноархеологи приступили к изучению этнографо-археологических комплексов сибирских татар, под влиянием их научных интересов сложился так называемый «базовый» район работ, территориально привязанный к реке Таре. Поэтому при выборе «русского» объекта изучения предпочтение было отдано селу Бергамак – самому старому русскому поселению Притарья. Повлиял на это решение и тот факт, что архивы по этому селу сохранились хорошо. Это особенно важно, так как при изучении местных культурных традиций обязательным является исследование этногрупповой и социальной структуры населения.

Известно, что в 1667 г. крестьяне, жившие под г. Тарой, обратились к властям с просьбой перевести их на новые места, так как свои пашни у них истощились. При этом они просили переселить их на р. Тару, где «земля добрая» и «пахана не была». Закончено строительство слободы было к 1670 г. [1]. Сохранилась «Дозорная книга 1701 г.» по Тарскому уезду, которая содержит материалы по Биргамацкой, в написании того времени, слободе [2].

Вот как она выглядела. «Слобода Биргамацкая на увале над рекою Тарою. Острог стоячий. В остроге церковь деревянная клинчатая во имя Святителя Николая Чудотворца со всякою церковною утварью. В стене острога башня глухая наугольная да башня проезжая. Ворота проезжие к Таре-реке. В остроге ж два государевых амбара с зеленою пороховою казною да с хлебными запасами, судная изба да приказчичий и беломестных казаков и крестьян дворы. А около острогу ров вновь выкопан и надолбан, а за рвом и за надолбом в близости беломестных казаков и крестьян дворов с двадцать. Да под слободою ж скотский выпуск. Вниз по реке Таре луг да по обе стороны Тары реки луга ж. А Великого Государя поля десятинная пашня в дуброве от слободы в двух верстах и больше. А кругом прилегли к той слободе боры и дубровные лесные места, березняк в близости. А степи прилегли к той слободе с трех сторон, а с четвертую сторону река Тара. Заведена та Биргамацкая слобода строиться в 1668 году»[3].

Население слободы к 1701 г. было немалым: 77 семей, 196 душ мужского пола. Преобладали среди жителей крестьяне – 49 семей. Известны и места, где родились бергамакцы-главы семей: 33 – в самой слободе, 25 сказали, что они родом «с Тары». Из других относительно недалеких мест Сибири (Томский, Тобольский, Ялуторовский уезды) были 8 человек, с Мезени, Соликамска и Яремска (ныне – южная часть Кировской области, пограничье с Марий-Эл) пришли еще по одному человеку. Причем о выходце с Мезени сказано, что он «в Сибирь пришел с отцом своим в малых летах» [4]. Из Москвы в Бергамаке было 4 человека, один житель сказал, что он «русских городов крестьянский сын». Местный дьячок сказал, что он «с Кольюгора [? – М.Б.] попов сын» [5]. Многие из жителей Бергамака при дозоре называли время, когда пришли в слободу. Среди них было много тех, кто появился в этих местах в 1670–1690-х гг. и стал здешним старожилом, что, по современным представлениям, превращает этих людей в хранителей местных традиций.

Начиная исторические обзоры от основания поселений, современные ученые, как правило, стремятся обосновать свой вывод относительно типа культуры, сложившегося в изучаемом локусе. Приведенный выше обзор не позволяет сделать никаких заключений относительно начала XVIII в., потому что местные жители могли быть хранителями каких угодно семейных традиций. Все местные «Биргамацкой слободы крестьянские сыновья» не могли быть такими более чем во втором (это максимум!) поколении. Откуда пришли их родители в Томск, Тару или Тобольск неизвестно.

Мы знаем также, какие сословные группы представляли местные жители. Однако это знание также не представляет особого интереса для современного исследователя культуры, поскольку хорошо известно, что в XVII–XVIIIвв. сословные границы были подвижны и размыты [6]. Это, по-нашему мнению, означает следующее: сословные, очень нестабильные группы, не успевали выработать никаких специфических культурных норм. Никак не комментируется в современной научной литературе и вопрос о том, сложились ли уже в начале XVIIIв. особенности городской культуры, в том числе и в ее сибирском варианте. Судя по сведениям «Дозорной книги», в селе проживало много людей, имевших опыт городской жизни, а может и выросших там. Причем некоторые бергамакцы местом рождения называли крупные города: Москву, Тобольск, Томск, немалую, по тем временам, Тару. Так что остается неясным, были ли в культуре бергамакцев того времени «городские» черты.

Документы, сохранившиеся от XVIIIв. (ревизии населения 1744, 1763, 1782 гг.) [7], показывают, что население Бергамака было более чем нестабильным. Из «Дозорной книги» известно, что в селе в 1701 г. было распространено 60 фамилий, что соответствует этапу формирования населения, когда посельщики еще не связаны родственными отношениями. По IIревизии населения (проведена в Прииртышье в 1747 г.) представители 36 семей Бергамака носили 29 фамилий. При этом только 4 фамилии встречаются в материалах и 1701, и 1747 гг. Однако старожильческих семей было больше, так как в первой половине XVIIIв. фамилии еще не закрепились за семьями и иногда менялись от ревизии к ревизии. Например, записанные в 1701 г. как Казаковы братья Афонка и Микитка стали к 1747 г. Савиновыми, по имени их отца. Однако к 1763 г. даже с учетом смены фамилий старожильческие линии стали прерываться, уменьшилось в целом число семей в слободе – до 28-ми, представители которых носили всего 25 фамилий. В последней трети XVIIIв. начались значительные подвижки населения в Тарском уезде и к 1782 г. население слободы значительно изменилось. Всего было переписано 62 семьи, многие из которых состояли из мужчин-одиночек. В слободе было учтено 43 фамилии. По сведениям ревизии, действительно проживала в Бергамаке 31 семья. Остальные указанные в ревизии люди или умерли, или уехали на жительство в другие места, или были отданы в рекруты. При этом только 11 живших в Бергамаке семей однозначно были старожильческими. Эти люди носили 8 фамилий, известных по предыдущим ревизиям.

Ревизия 1811 г. была проведена после эпидемии 1800–1801 гг. В ходе этой ревизии были переписаны только мужчины. В слободе было учтено всего 45 семей, причем только в 26-ти были живые мужчины. Оставались ли в таких выморочных семьях женщины, установить по имеющимся данным невозможно. Как и в 1782 г., в слободе было 19 семей, мужчины в которых были приписаны к Бергамаку, но жили в других поселениях. Лишь у 12 семей (всего 5 фамилий) были местные корни, уходящие в первую половину XVIIIв. К середине XIXв. старожильческими, потомственными фамилиями в Бергамаке были такие: Грязнов, Демидов, Дурнов, Каюков, Лисин, Мельников, Новоселов, Резин, Яковлев, часть из которых появилась в слободе в первой половине XIXв.

1850-е гг. стали переломными в истории Бергамака. И до этого времени в слободе постоянно появлялись новые поселенцы, часть из которых быстро исчезала; выезжали из родных мест и потомки старожилов. Перепись 1850 г. показала значительный рост слободы. В ней к этому времени проживало 92 семьи, было зафиксировано 44 фамилии, 25 из них – новые. Отметим, что 18 фамилий из этих 25 появились, чтобы исчезнуть: в переписи населения 1897 г. они уже не фиксируются. В 1844–1847 гг. в слободу приехали 14 семей из Михайловского уезда Рязанской губернии. Но это были первые переселенческие «ласточки»! Из материалов ревизии 1858 г. следует, что в Бергамак в массовом порядке переселялись выходцы из Пензенской и Рязанской губерний. За период 1850–1858 гг. из Рязанской губернии приехали 42 семьи, из Пензенской – 5 семей. Многие из них в Бергамаке не прижились и выехали: 24 семьи из Рязани и одна из Пензы уехали еще до переписи 1897 г. Затрагивали Бергамак и внутрирегиональные миграции: в рядом расположенные деревни уехали 5 местных семей, а приехали из других сибирских округов 3 семьи.

Еще более пестрым состав населения стал к концу XIXв. По данным Первой всеобщей переписи населения Российской империи 1897 г. в с. Бергамак проживало 258 семей. Среди них были выходцы из самых разных губерний: Симбирской, Минской, Черниговской, Тамбовской, Нижегородской, Екатеринославской, Смоленской, Владимирской, Херсонской… А по национальности новые жители старинного села были поляками, украинцами, белорусами, эстонцами… Разным было и вероисповедание.

Миграции советского времени и просто изменения в составе населения известны значительно хуже, так как единственным репрезентативным источником по этому времени являются похозяйственные книги сельских советов, которые как форма учета населения были введены в 1934 г. [8]. Однако сохранившиеся по Бергамаку книги относятся только к последней трети XX в. Похозяйственные книги – это основной документ, по которому велось и ведется назначение налогов на личные подсобные хозяйства граждан, книги находятся на особом учете и труднодоступны, поэтому мы располагаем только материалами за 1976 г.

Таблица 1

Наиболее распространенные фамилии жителей с. Бергамак в 1897–1976 гг.

* Сведения приведены по переписи 1897 г. Если о представителях семьи сообщалось, что они «родились здесь», но по ревизии 1850 г. их предки в слободе учтены не были, то следует допущение, что семьи переехали из рядом расположенных населенных пунктов, а в таблице сделана отметка «местные уроженцы». Представители семей, известных по материалам ревизий XVIII–XIXвв., названы старожилами.

Составлено по: ГУТО ГАТ. Ф.154. Оп. 8. Д. 31. Л. 1–15 об.; Д. 295. Л. 1–5 об., 6; Д. 652. Л. 1–39 об.; Ф. 417. Оп. 2. Д. 2182, 2183.; МАЭ ОмГУ. Ф. 1. П. 93–8.

В последней трети XXв. в селе были распространены 33 фамилии; 19 из них были принесены в село во второй половине XIXв. переселенцами из Рязанской (15 фамилий) и Пензенской (4 фамилии) губерний. Местный фамильный фонд представлен 14 фамилиями, 9 из которых имеют давние бергамакские корни. Конечно, переселенцы и старожилы не жили, отгородившись стеной друг от друга. Уже материалы переписи 1897 г. свидетельствуют, что эти группы населения находились в тесном взаимодействии, их представители вступали друг с другом в браки и должны были выработать общую культуру. Игнорировать значительный пласт южнорусских традиций в местной культуре невозможно. Подчеркнем, что и до начала массовых переселений в Сибирь местное население не было закрытой группой. Приведенные факты показывают, что движение населения в Бергамаке всегда было значительным, но современные исследователи не имеют сведений о том, откуда появлялись до середины XIXв. новые бергамакские поселенцы.

И последнее замечание: история Бергамака типична для русских поселений лесостепной, земледельческой зоны Сибири [9]. Нигде в этих местах, ни в каком столетии мы не нашли бы поселения, жизнь в котором протекала бы в замкнутом коллективе, без значительных притоков людей извне. А это значит, что и местная культура постоянно изменялась под давлением традиций и привычек новых поселенцев. Особенно сложно поддаются определению современные культурные черты. Они не только сложились в результате контаминации традиций и норм разных по происхождению групп населения, но и прошли длительную «обкатку» в коллективе, чей этнический состав изменялся и в XXв., деформировались под воздействием советской культуры, включали элементы так называемой «городской культуры», приспосабливались к современным материалам и технологиям.

Примечания

1. История Муромцевского района. – Омск, 1994. Цит. по: Народная культура Муромцевского района. – М., 2000. – С. 276.

2. РГАДА. Ф. 214. Кн. 1182. Л. 230 об. – 244 об.

3. Там же. Л. 230 об.

4. Там же. Л. 233.

5. Там же. Л. 231.

6. См., напр.: Миненко Н.А. Северо-Западная Сибирь в XVIII– первой половине XIXв.: Историко-этнографический очерк. – Новосибирск, 1975; Она же. Источники пополнения и сословный состав населения западносибирской деревни в начале XVIIIв. // Социально-демографическое развитие сибирской деревни в досоветский период: Межвуз. с. науч. тр. – Новосибирск, 1987. – С. 20–31; Леонтьева Г.А. «Ведомость сибирских городов» о социально-демографических аспектах развития производительных сил Сибири конца XVII– начала XVIIIв. // Социально-демографическое развитие сибирской деревни… – С. 3–20 и др.

7. При подготовке статьи были использованы следующие материалы ревизий и переписи населения Бергамака, хранящиеся в Москве: РГАДА. Ф. 350. Оп. 2. Д. 3520. Л. 247 об.–250 об. (1747 г.), Д. 3521. Л. 494–497 об. (1763 г.). а также в Тобольске: ГУТО ГАТ. Ф. 154. Оп. 8. Д. 31. Л. 1–15 об. (1782 г.). Д. 295. Л. 1–5 об., 6 (1811 г.), Д. 652. Л. 1–39 об. (1850 г.), Д. 879. Л. 1–78 (1858 г.); Ф. 417. Д. 2182, 2183 (1897 г.).

8. Золототрубов В.С. Опыт применения похозяйственной книги в качестве источника массовой информации для изучения жителей села // Очерки социально-экономической жизни Сибири. – Новосибирск, 1972. – С. 129–140.

9. См., напр.: Герасимова Л.Б. Бергамак и Мыс: этническая история русских Тарского Прииртышья // Исторический ежегодник. Специальный выпуск. Посвящается 60-летию проф. Н.А. Томилова. – Омск, 2001. – С. 230–235; Русские в Омском Прииртышье (XVIII–XXвека): Историко-этнографические очерки. – Омск, 2002. – С. 52–58; Бережнова М.Л. «Чалдоны» и «посельга» (история русских в Барабе в XVIII–XXвв.) // Этнографо-археологические комплексы: Проблемы культуры и социума. – Омск, 2004. – Т. 8. – С. 123–135; Кабакова Н.В. Русское население юго-восточных районов Тобольской губернии к середине XIXв. // Этнография Алтая и сопредельных территорий: Материалы междунар. науч.-практ. конф. – Барнаул, 2005. – Вып. 8. – С. 11–12 и др.