Е.В. Титов

Омск, филиал Института археологии и этнографии СО РАН

УСАДЕБНЫЙ КОМПЛЕКС ТАТАР ТАРСКОГО ПРИИРТЫШЬЯ
В СЕРЕДИНЕ XIX–XX ВВ.*

Изучение структуры и формы поселений указывает на то, что в середине XIX–XX вв. основной единицей хозяйственно-экономической жизни татар Тарского Прииртышья являлся крестьянский двор. Исследование этой структурной единицы позволяет отразить ход историко-экономических и культурных процессов в татарской деревне. Усадебный комплекс является той составляющей поселения, которая раскрывает перед исследователем все стороны жизни татарского населения, позволяет проследить их эволюцию на протяжении длительного исторического периода.

В настоящее время в отечественной науке разработаны основные принципы изучения крестьянской усадьбы «как целостного хозяйственно-архитектурного комплекса, характер которого обусловлен культурно-историческим, природно-климатическим, социально-экономическим, этническим факторами» (Майничева А.Ю., 1998. – С. 56). На формирование различных видов усадеб оказывают влияние особенности хозяйства, быта и культуры народа. Для формирования усадебного комплекса наиболее важны «условия и принципы хозяйствования, материальные возможности хозяев, природно-климатические условия, наличие тех или иных материалов для строительства» (Майничева А.Ю., 2002. – С. 24). Многочисленные исследования показывают чрезвычайную детерминированность усадебного комплекса, который реагирует на изменения различных параметров окружающего мира.

В тоже время работы исследователей продемонстрировали ряд основных положений организации архитектурно-планировочной структуры усадебного комплекса: 1) функционального соподчинения построек; 2) конструктивного единства; 3) объемно-пространственного соподчинения (Локотко А.И., 1987. – С. 114–127). Но главной доминантой этих принципов является функциональность отдельных построек в целостной структуре хозяйственной единицы.

Наше исследование показывает вариативность расположения элементов усадьбы, их зависимость от хозяйственных и бытовых функций. Исследование характера и структуры двора позволяют нам выявить принципы формирования планировочной структуры. За основу нами была взята классификация М.В. Витова, который привел описания различных типов застройки усадеб (Витов М.В., 1958. – С. 129–140).

Источниками для исследования послужили материалы Государственного архива Омской области (ГАОО), включающие статистические описания 1854 г., планы поселений и усадеб последней трети XIX в.; материалы Государственного учреждения Тюменской области «Государственный архив г. Тобольска» (ГУТО ГАТ), содержащие данные опросных листов Первой всероссийской переписи населения 1897 г.; материалы Музея археологии и этнографии Омского государственного университета имени Ф.М. Достоевского (Архив МАЭ ОмГУ); собственные наблюдения автора, формировавшиеся в ходе экспедиционных работ в Большереченском, Колосовском, Муромцевском и Тарском районах Омской области в 2000–2006 гг.

Территория, на которой располагалась усадьба, сибирскими татарами обозначалась терминами ишек алт, йорт (Валеев Ф.Т., 1980. – С. 109). Тарские татары так же называли усадьбу йорт.

В описании второй половины XIX века касающемся поселений тобольских татар, мы встречаем следующее: «Дома, окруженные заборами, которые не соединяются с соседними, разбросаны без всякой симметрии, отчего почти в каждой деревне находится много улиц и переулков. Надворные строения составляют помещения для скота, навесы для экипажей и других принадлежностей хозяйского промысла. Летом во двор ставится не большая печь для печения хлебов и для избежания лишней духоты» (Список населенных мест…, 1871. – С. 55). В работе А.И. Дмитриева-Мамонтова и К.М. Голодникова говорится: «Надворные службы составляют: пригоны для скота, анбары и погреба для хранения разных хозяйственных принадлежностей и съестных припасов» (Дмитриев-Мамонтов А.И., Голодников К.М., 1884. – С. 6).

Для усадебного комплекса татар Тарского Прииртышья середины XIX в., на наш взгляд, была характерна свободная (бессистемная) планировка двора, когда строения располагались хаотично и зачастую не имели связи друг с другом. В этот период часто встречались одночастные дворы малоимущих слоев населения, которые не имели строгого разделения двора и огорода. Так, на планах юрт Коготовских и Тоскиных, составленных в последней трети XIX в., не были отмечены отдельно дворы с постройками (ГАОО. Ф. 183. Оп. 4. Д. 74. Л. 1; Д. 48. Л. 1). Структура усадебных комплексов была только распланирована для будущего обустройства, но еще не существовала. Нередко встречались дворы, где усадебной земли было недостаточно, а огороды и гумна располагались за околицей.

В населенных пунктах позднего образования формирование и развитие усадебного комплекса проходило более быстрыми темпами. Причин этому процессу, на наш взгляд, было несколько. Главная из них та, что большинство населения этих деревень были выходцами из Поволжья и центральной России, где к этому периоду уже сформировался полноценный усадебный комплекс, и структура поселения приобрела уличный план. Соответственно переселенцы приносили свои традиции на новое место жительства. К тому же новые поселения застраивались по принятым планам, которые регламентировали расположение и структуру усадебного комплекса.

Так, на плане юрт Мало-Мурлинских Аялымской волости Тарского округа Тобольской губернии, составленном по предписанию Тобольской казенной палаты в 1882 г. младшим землемером Тобольской губернской чертежной палаты Кремлевым, были отмечены дома, дворы и огороды. Предполагалось распланировать поселение по квартальному принципу. На плане виден проект будущей планировки населенного пункта и усадеб. По проекту выделяли место для расположения дома, огорода, двора с хозяйственными постройками, конопляников и гуменников для каждого домохозяйства (ГАОО. Ф 183. Оп. 1. Д. 51. Л. 4 об.).

Однако не всегда татары переносили свои дома и постройки согласно предоставленному плану, т.к. это требовало определенных средств и времени, чего у бедного татарского населения могло и не быть. В тоже время, новые строения и усадебные комплексы возводили согласно принятым правилам и планам, что приводило к упорядочению планировки, как самого поселения, так и усадебного комплекса. За соблюдением этого строго следила сельская община.

В устройстве поселения и усадьбы тарских татар немаловажную роль играла община. Усадебные места иногда даже входили в состав общинных земель. Усадьба являлась наследственным владением отдельных домохозяев: после смерти хозяина усадьба вместе с землей, на которой она стояла, переходила к наследникам умершего. В случае же отсутствия наследников по мужской линии (по обычному праву женщины у татар не наследовали недвижимость), право распоряжения усадьбой переходило общине. Община предоставляла право новым домохозяйствам обзаводиться усадьбой на краю деревни либо передавала усадебную землю умерших общинников, не оставивших наследников. Владелец усадьбы имел право продать свои постройки, но в случае продажи посторонним лицам, не принадлежащим к членам общины, должен был это сделать лишь после соответствующей санкции. Вновь прибывшие поселенцы, даже приобретая право поселения в селении, не имели возможности в полной мере распоряжаться усадебным местом. Полновластным владельцем усадебной земли переселенцев являлась община (Бакиева Г.Т., 2003. – С. 122–124).

Крестьянская усадьба татар Тарского Прииртышья конца XIX – начала XX вв., как правило, делилась на переднюю часть двора и заднюю. В первой половине усадьбы размещались собственно жилая изба, кладовые, скотные и хозяйственные постройки, во второй – огород, часть которого занимали посевы картофеля. Там же могли устраивать баню, гумно с овином, мякинником и током. У зажиточных селян могли быть и трехчастные усадьбы: передний чистый двор с домом; вторая часть, где располагались животноводческие постройки и третья, занятая огородом. Однако огородничеством татары в XIX в. занимались в незначительных количествах, высаживали лишь картофель (картуп). Овощные культуры они приобретали в соседних русских деревнях (Селезнев А.Г., Селезнева И.А., Бельгибаев Е.В., 2006. – С. 153). Исходя из этого, можно предположить, что площади, занятые под огороды, у тарских татар были незначительны.

В конце XIX – начале XX вв. практически все усадебные комплексы получают развитие в рамках поселений улично-рядовой формы. Таким образом, в последней трети XIX в. усадебный комплекс тарских татар получил некое стандартное оформление и системность. Однако окончательно в привычном для нас виде он формировался только в первой половине XX в.

Развитие усадебного комплекса в XX в. привело к формированию различных вариаций его планировки. В ходе исследований было установлено, что у татар в Тарском Прииртышье сложилось четыре основных типа планировки усадеб: покоеобразная образная (П-образная), замкнутая прямоугольная усадьба со службами, расположенными по периметру двора; глаголеобразная образная (Г-образная), при которой стена параллельная дому свободна от застройки; двухрядная; свободная застройка двора.

Глаголеобразный двор был характерен для татар, селения которых располагались в переходной климатической зоне Приобья. Сибирские татары в целом имели усадьбы и со свободным расположением построек, и замкнутые, которые распространились, по мнению исследователей, в татарских деревнях под влиянием русских (Томилов Н.А., 1980. – С. 99). Застройка усадьбы во всех случаях была представлена открытым двором.

Так, к примеру, в д. Инцисс по материалам 1993 г. встречались различные типы планировки усадьбы. Наибольшее распространение получает покоеобразная планировка. Встречены различные варианты такого расположения усадьбы относительно «красной линии». Свободная от построек сторона проходила по линии улицы (21 случай), либо, во втором варианте, эта линия была закрыта постройками, а одна из сторон внутри комплекса оставалась незастроенной (13 случаев). Так же встречалась глаголеобразная застройка – 8 случаев. Отмечена двухрядная планировка усадьбы в двух вариантах, когда дом с постройками закрывал «красную линию» – 4 случая, либо постройки не закрывали ее – 12 случаев. В обоих вариантах вторая линия застройки располагалась напротив дома. Таким образом, данный тип предполагал горизонтальное и вертикальное расположение относительно линии улицы (Архив МАЭ ОмГУ. Ф. I. Д. 84-7. Л. 26–29).

Общая структура усадебного комплекса во многом зависела от ряда условий: состоятельности домохозяйства, направленности хозяйственной деятельности и формы поселения. Как отмечал Ф.Т. Валеев, у западносибирских татар при наиболее распространенной П-образной  застройке «за жилым домом обычно следует крытый навес (тубэлек), сарай, а далее по периметру двора идут помещения для лошадей, коров и мелкого скота, баня (мунча) и амбар (итлек)» (Валеев Ф.Т., 1980. – С. 109).

Жилое звено усадьбы татар Тарского Прииртыщья было представлено домом или избой; хозяйственное – хлевом, пригоном, амбаром, баней, овином, ригой, завозней, погребом в разных сочетаниях. В хозяйствах, удаленных от естественных источников воды, неотъемлемым атрибутом усадьбы был колодец. Стоит отметить вариативность элементов, образующих структуру усадебного комплекса. Если в одних усадьбах присутствовало несколько элементов, например, дом, амбар, хлев, то в других число построек было достаточно велико.

В конце XIX в. в усадьбах татар Тарского Прииртышья наиболее часто встречалась связка дом – амбар. Так, например в д. Черналинской (современная д. Черналы Большереченского района Омской области) в усадьбе местного уроженца Рамазана Курманова в 1897 г. был отмечен собственный двор с домом и амбаром. Такое же наполнение усадьбы было отмечено у Хабидуллы Исхакова, также местного татарина (ГУТО ГАТ. Ф. 417. Оп. 2. Д. 2178). По материалам переписи 1897 г., в той же деревне Черталинской (современная д. Черталы Муромцевского района Омской области) усадьба Сэйчафара Шапыдуынова, родившегося в Нижегородской губернии, включала дом, баню, амбар и сарай. В той же деревне на усадьбе местного уроженца Аваса Пишльтина были построены дом, завозня и овин (ГУТО ГАТ. Ф. 417. Оп. 2. Д. 2178). Таким образом, можно говорить о том, что у переселенцев количество построек в усадьбе было больше, нежели у местных татар.

В 1833–1916 гг. в деревнях тарских татар происходил непрерывный рост поголовья скота. В этих обстоятельствах появлялась необходимость в строительстве новых построек для его содержания и, соответственно, увеличения застроенной площади усадьбы. В советское время, особенно в результате коллективизации, население было лишено возможности держать большие стада и поголовье скота сократилось. В этих условиях широкое распространение получило стойловое содержание скота, которое было возможно только при небольшом поголовье. В результате в хозяйствах уменьшилось количество открытых (без крыши) строений, занимавших большие площади, и в состав татарских усадеб прочно вошли крытые постройки.

Как отмечает ряд авторов, решающее значение в формировании усадебного комплекса крестьян имела коллективизация 1930-х гг., «поскольку новая социальная организация оказала воздействие на структуру хозяйства так, что это вызвало изменения как в номенклатуре, так и в количестве построек» (Майничева А.Ю., 2002. – С. 35). Некоторые авторы указывают на то, что в этот период «повсеместно определилась тенденция к сокращению числа построек и упрощению планировки двора, например замена П-образной связи дома со строениями на Г-образную, связанная с изменениями условий хозяйственной жизни сельского населения» (Татары, 2001. – С. 221).

Произошло уменьшение численности построек и в усадебном комплексе татар Тарского Прииртышья. Из усадеб по большей части исчезли за ненадобностью амбары, риги, завозни, конюшни, а также другие помещения, предназначенные для хранения сельскохозяйственных культур и имущества, обработки зерновых и содержания скота.

Татарская усадьба второй половины XX в., как правило, представлена следующими постройками: дом, амбар, хлев, баня. В деревне Сеитово Тарского района Омской области в 1998 г. наиболее часто повторялась связка построек дом – баня – хлев – амбар (Архив МАЭ ОмГУ. Ф. I. Д. 111-1. Л. 32–38). Всю усадьбу тарские татары обычно огораживали по периметру: с боковых сторон – глухими стенами строений и забором из плетня, теса или бревен, выполненным в закладной (пазовой) технике; со стороны огорода – пряслом или плетнем, тычинником с воротами для выезда на околицу. Задний двор, огород часто не огораживали, отделяли от соседей лишь межой, в виде колышков или столбов. Переднюю часть ограничивали фасады дома и ворота, в зависимости от планировки, и стены хозяйственных строений. Во второй половине XX века получает распространение устройство у фасада дома палисадников с черемухой, рябиной, цветами. Так же под окнами дома могли организовать огород под овощи, который огораживали невысоким штакетником.

Ворота со стороны улицы были разных типов. В хозяйствах малоимущих татар встречались одно- и двухстворчатые ворота из жердей. Также в качестве ворот могли использовать часть прясла, жерди которого между двумя соседними столбами сдвигались в сторону. В XX в. получили распространение ворота из сплошного тесового полотна или из двух полотен и калитки, которые крепили к столбам. Встречались и ворота с двускатным перекрытием, широко распространенные у русского населения. Ворота на заднем дворе, огороде чаще устраивали из жердей.

Как уже упоминалось, крытый двор не получил распространения у татар Тарского Прииртышья. Основой конструктивного решения усадебного комплекса было раздельное расположение хозяйственных построек на открытом дворе. Однако со второй XX в. у тарских татар широкое распространение получает система навесов, соединяющих постройки, что придает планировке более четкую структуру. Во второй половине XX в. при всем разнообразии хозяйственных служб двор характеризовался большей сгруппированностью усадьбы, нередко отмечалось объединение хозяйственных построек под одной крышей, то есть слитная застройка усадьбы. У тарских татар произошло постепенное изменение формы связи построек внутри крестьянского двора. Если до 1950-х гг. большинство построек представляли собой обособленные сооружения, то позднее начинается их объединение посредством навесов.

Дом – структурообразующий элемент усадебного комплекса. Он располагался, как правило, в передней части усадьбы. Строгой ориентации жилища по сторонам света у тарских татар, как и у других групп сибирских татар не зафиксировано. Вследствие роста поселений и упорядочения уличной структуры, происходила стандартизация положения жилища. Так, в юртах Коготовских по плану 1886 г. расположение домов в усадьбе было четко регламентировано. Дом занимал положение в переднем углу усадьбы и располагался перпендикулярно к улице (ГАОО. Ф 183. Оп. 4. Д. 74. Л. 1).

В XX в. во всех поселениях дома, образующие порядок улицы, имеют преимущественно расположение жилого помещения параллельно улице. В замкнутой усадьбе дом ставили в одном из углов, так, чтобы его торцевая часть выходила на улицу, а линия фасада совпадала с красной линией. С приездом новоселов, широко распространилась традиция ставить жилище длинной стороной вдоль улицы, с отступом от красной линии, так, чтобы перед домом можно было сделать садик. Вплоть до наших дней в основном сохранилось преимущественно обособленное положение дома, т.е. он не соединяется с хозяйственными службами. Однако в некоторых случаях дом соединялся с хозяйственными постройками навесом.

Безусловно, что развитие усадебного комплекса у татар Тарского Прииртышья проходило, как и у многих других народов и групп, на основе принципа функционального соподчинения, т.е. на основе выполнения постройками определенных хозяйственно-бытовых функций. Этот принцип реализовывался во внутриусадебном расположении жилых, подсобных и хозяйственных помещений, их связи и последовательности выполнения хозяйственных работ. Иными словами, хозяйственная жизнь крестьянского двора определяла планировочную структуру усадебного комплекса. Основными функциями усадебных построек являются обеспечение условий для жизни семьи; хранение припасов и обработки сельскохозяйственной продукции; содержание скота.

Во многом имущественное положение диктовало состав и количество построек. В крепких хозяйствах, ориентированных на рынок, устраивалось большое количество построек различного назначения для обработки и хранения продукции, в бедных же хозяйствах число построек было невелико.

Направленность хозяйства определила комплекс хозяйственных построек усадьбы. Основными занятиями татар Тарского Прииртышья были животноводство и хлебопашество. Татары разводили лошадей, коров, овец, что требовало соответствующих построек для их содержания. Количество скота, имевшегося в тех или иных деревнях, отличалось большим разнообразием. Кроме того, большая часть скота концентрировалась у нескольких зажиточных домохозяев, остальные же имели незначительное число животных, либо вообще их не имели (Селезнев А.Г., Селезнева И.А., Бельгибаев Е.В., 2006. – С. 167–168.). Это обстоятельство, несомненно, сказалось на развитии усадебного комплекса как в целом у тарских татар, так и каждого отдельного хозяйства.

С конца 1950-х гг. в татарских поселениях наблюдается рост общего количества построек двора, формируются такие службы, как летняя кухня, нередко совмещенная под одним навесом с баней, которая занимает теперь положение в основной группе усадебных построек; отдельные постройки для содержания различных видов скота, птицы и т.д.

Величина усадеб складывалась из площадей, занятых под двор и огород. Изначально возникновение усадебных мест было связано с чистым захватом, отсюда вытекает тот факт, что размеры их были разными. Размеры усадебного комплекса могли сильно варьироваться, как в разных поселениях, так и в рамках одного населенного пункта. Разница величины усадеб связана, на наш взгляд, прежде всего с природно-географическими зонами и социальным статусом населения.

Так, например, по данным похозяйственных списков Екатерининского сельсовета Тарского района Омской области в 1976 г. в д. Речапово хозяйство бывшего учителя, пенсионера Абулы Набиевича Алиева, 1899 г.р. занимало 0,05 га с домом. Хозяйство же сторожа леспромхоза Хайдара Капаровича Махмутова, 1924 г.р., располагалось на площади 0,15 га и включало дом, баню и стайку (Архив МАЭ ОмГУ. Ф. I. Д. 2-14. Л. 7–15).

Если максимальное количество земли, занятое хозяйством, составляло в 1976 г. в д. Речапово 0,15 га (Архив МАЭ ОмГУ. Ф. I. Д. 2-14. Л. 7–15.), то, например, в д. Киргап этот показатель был уже 0,20 га (Архив МАЭ ОмГУ. Ф. I. Д. 2-1. Л. 112–118), в д. Айткулово – 0,30 га (Архив МАЭ ОмГУ. Ф. I. Д. 2-1. Л. 127–128), а в д. Юрты-Саусканово – даже 0,35 га (Архив МАЭ ОмГУ. Ф. I. Д. 2-1. Л. 122–123). Хозяйственными постройками было занято в среднем 0,01–0,02 га.

Так, например, по данным похозяйственных списков Новологинского сельского совета Большереченского района за 1991–1994 гг., в д. Чеплярово в хозяйстве Ахметкали Аслимовича Речапова, 1936 г.р., под постройки было занято 0,01 га из 0,11 га используемой земли, а в хозяйстве Курбана Мугиповича Чалеева, 1947 г.р., – 0,02 га из 0,1 га (Архив МАЭ ОмГУ. Ф. I. Д. 90-2. Л. 4). В д. Берняжке по похозяйственным спискам Новологиновского сельского совета Большереческого района Омской области за 1973–1975 гг. в усадьбе Сагитлы Маткалеевича Уразмаметова, 1940 г.р., постройками было занято 0,01 га из 0,15 га (Архив МАЭ ОмГУ. Ф. I. Д. 90-2. Л. 98).

Таким образом, общая структура усадебного комплекса во многом зависела от состоятельности домохозяйства, направленности хозяйственной деятельности и формы поселения. Развитие усадебного комплекса татар Тарского Прииртышья середины XIX–XX вв. происходило в направлении постепенного увеличения числа построек хозяйственного назначения и увеличения плотности внутриусадебной застройки. Результатом этого процесса стало оформление в районе исследования в первой половине XX в. усадьбы замкнутого типа с палатообразной, глаголеобразной и двухчастной формами застройки. В настоящее время практически не сохраняется свободного типа усадьбы характерного для тарских татар в период середины XIX – начала XX вв.

Литература:

Бакиева Г.Т. Сельская община тоболо-иртышских татар (XVIII – начало XX вв.). – Тюмень; Москва, 2003.

Валеев Ф.Т. Сибирские татары: культура и быт. – Казань, 1993.

Витов М.Ф. Вопросы этнографической систематики восточнославянского народного жилища (классификация типов застройки усадьбы) // Вестник Московского ун-та. Историко-филологическая серия. – М., 1958. – № 4. – С. 129–140.

Дмитриев-Мамонтов А.И., Голодников К.М. Памятная книжка Тобольской губернии на 1884 год. – Тобольск, 1884.

Локотко А.И. Типы традиционной застройки крестьянского двора в Белоруссии (ХIХ – середина ХХ вв.) // Сов. этнография. – 1987. – № 3. – С. 114–127.

Майничева А.Ю. Архитектурно-строительные традиции крестьянства северной части Верхнего Приобья: Проблемы эволюции и контактов (середина XIX – начало XX вв.). – Новосибирск, 2002.

Майничева А.Ю. Крестьянские усадьбы севера верхнего Приобья (конец ХIХ – начало ХХ в.) // Этнографическое обозрение. – 1998. – № 3. – С. 56–65.

Селезнев А.Г., Селезнева И.А., Бельгибаев Е.В. Мир таежных культур юга Сибири (традиционное хозяйство и сопутствующие компоненты жизнедеятельности) – Омск, 2006.

Список населенных мест по сведениям 1868–1869 годов. – СПб., 1871. – Т. 60: Тобольская губерния.

Татары. – М., 2001. – (Сер. «Народы и культуры»).

Томилов Н.А. Этнография тюркоязычного населения Томского Приобья (хозяйство и материальная культура). – Томск, 1980.

* Работа выполнена при поддержке гранта молодых ученых, Лаврентьевский конкурс 2006–2007.

Опубликовано:  Культурология традиционных сообществ: Материалы II Всерос. науч. конф. молодых ученых . – Омск, 2007. – С. 28–38.